Нет худа без добра

Она умолкла, чтобы не делать из себя полную идиотку. Может, это простое совпадение, что они летят в Париж одним рейсом?

– Пришлось поломать голову, – подмигнул он.

– Но, Джек, как это тебе удалось?

– Друзья наверху. Плюс я умею быть невероятно напористым. – Он усмехнулся, втискивая свое крупное тело в сиденье рядом с ней. – Позвонил в твою гостиницу, и они сказали, что ты уже выехала. Кто-то определил по твоему багажу, что ты летишь самолетом компании «Люфтганза». А, это был консьерж. Я дозвонился до зятя фрау Штруц в «Люфтганзе», чтобы он просмотрел списки пассажиров на все их рейсы до Парижа, но едва не опоздал.

Двигатели снова загудели, и самолет, набирая скорость, вырулил на взлетную полосу. Блондинка-стюардесса, одарив Джека улыбкой, забрала у него пальто, пытаясь вспомнить, где видела это лицо – по телевизору или в газетах.

– А как ты узнал, что я лечу именно в Париж? – закончила Грейс вопрос, который хотела задать ему минуту назад.

– Просто предчувствие.

– Довольно удачное, должна тебе сказать.

– Ну, вообще-то мне сказала Лила. Я ей позвонил вчера вечером, когда не смог дозвониться до тебя.

– И ты решил, что я не буду возражать, если ты присоединишься ко мне?

Грейс пристально посмотрела на Джека, чувствуя, как в ней нарастает гнев.

– А ты возражаешь?

Глаза его потеряли голубизну и стали серого цвета – цвета битв и колючей проволоки.

– Прекрати, Джек.

Джек не отводил от нее глаз, обжигая взглядом. Сейчас он был похож на адвоката, ведущего перекрестный допрос.

– Ты не ответила на мой вопрос.

– Я не обязана отвечать на него. Если это так важно для тебя, почему ты не пошел со мной вчера вечером?

Ее гнев все усиливался, и это было хорошо, потому что в этом гневе исчез фальшивый отблеск счастья, испытанного минуту назад.

– Грейс, – хрипло выговорил он ее имя.

"Если он, черт его побери, не остановится, дело кончится тем, что я расплачусь".

– Давай оставим это в покое, – сказала она мягко. – Как мы делали до сих пор.

– Нет. Мы должны покончить с этим.

– А мы уже покончили.

– Кто сказал?

– Ты. Разве не помнишь? И я согласилась… – Она закрыла глаза, пытаясь овладеть собой. – Джек, мы оба сказали больше, чем достаточно. Думаю, пора похоронить все это и продолжать жить каждому своей жизнью.

Грейс произносила эти слова, и они звучали прекрасно, убедительно, смело. Но верила ли она в них?

Джек развернулся к ней и схватил за плечи. Ей показалось, будто в ней что-то заискрилось, словно пузырьки шампанского – тысячи крохотных искорок, колющих изнутри. О, Господи, как же хорошо ощущать его объятия! Его руки, казалось, говорили, что на сей раз он не позволит ей ускользнуть, даже если она и попытается это сделать.

И все же Грейс старалась высвободиться.

– Не надо! – остановил он ее, голос срывался от волнения. – Не делай этого. Скажи мне, что я дерьмо, что мы никогда не научимся доверять друг другу. Я не буду спорить, если даже ты скажешь, что не сможешь быть приемной матерью моим детям. Но только не говори, что не любишь меня – в это я не поверю.

– Я боюсь, – прошептала Грейс.

Джек усмехнулся и с нежностью произнес:

– Это ты боишься? Бесстрашная-юная-женщина-на-летающей-трапеции?

– Ничто не изменилось.

– И именно это останавливает тебя? То, что мы никогда не были идеальной парой?

– О, Джек! Нам будет нелегко.

– Почему?

– Я предала тебя. Ты предал меня.

– И мы снова сделаем это, вне всякого сомнения.

– Твои дети…

– Ты опять за старое? – улыбнулся он.

– Ханна говорила тебе, что приходила ко мне? Джек покачал отрицательно головой.

– Нет, но я не удивлен. Она все время спрашивала о тебе. Жуткая надоеда!

– А Крис на днях сказал, что если мы с тобой помиримся, Ханна будет его сестрой, и это будет очень здорово.

– А ты что думаешь? – небрежно спросил Джек. Грейс почувствовала, что его руки стиснули ее еще крепче. Джек заглянул ей в глаза в поисках ответа.

Но какой же ответ она ему даст? Да и знает ли сама этот ответ?

– Джек, ты просишь меня выйти за тебя замуж?

Она с замиранием сердца ждала, тело стало невесомым, легким, подобным морской пене. Почему он ничего не говорит?

И тут Джек заговорил – но не словами, а руками, всем телом. Сжимая ее в объятиях, шепча, зарываясь в ее волосы…

– Да, черт возьми, если… если ты примешь меня. – Он откинулся на спинку кресла и прищурился. – Вообще-то я рискнул и заказал номер для новобрачных в "Бристоле".

– Ты хочешь сказать, что у нас будет медовый месяц до свадьбы? С тобой все возможно…

Она смеялась и плакала одновременно. И теперь ей было совершенно наплевать, кто там на нее смотрит.

– Для человека, который зарабатывает на жизнь словами, я порой не очень силен в выражении своих чувств, – сказал Джек низким голосом – голосом человека, похожего на замечательную книгу, которую хочется читать бесконечно. – Но одно я могу сказать… Я люблю тебя, Грейс! Люблю тебя так сильно, что сойду с ума, если придется провести остаток жизни без тебя.

Грейс подумала, что если самолет неожиданно упадет, она, наверное, и не заметит этого: сейчас она была так далеко отсюда – на седьмом небе.