Нет примирения!

Мечтал с первой получки отцу в Казань послать, а остались после вчерашней гульбы крохи: пошлешь — припухать потом до новой выдачи, а не послать тоже обидно… Мало получил. Вот постольку бы зарабатывать, как Гришка. И погулять вволю можно, и в Казань, и еще останется. Недаром хвастался Гришка, что у него деньжат на десять свадеб хватит!

А Павлуха утром сказал:

— Дурак ты, Тамерланович! Первые монеты — самые драгоценные, а ты их на ветер пустил.

Живет теперь Павлуха с ним в одной комнате — подселили. Ничего парень. Еще он сказал:

— Нашего Серегу спроси, как получку обмывать — у него большой опыт.

Коротыга Серега только смеется. Он тоже ничего парень.

Довели вчера с Академиком до дома, не бросили.

А в Казань деньги все же надо послать…

— Эй, Гришка!

Салимжан рванулся навстречу Свиридину, шагающему из столовой.

— Дышишь? — засмеялся Свиридин. — Здорово наклюкавшись был.

— Выручи, Гришка… До новой получки. Отцу в Казань хочу… Да вот… — Салимжан развел руками.

— Плохо дело, синьор. Сколько тебе?

— Ну, сколько…

— На вот розовенькую.

— Давай, — вздохнул Салимжан.

Задолго до сигнала на работу тянутся в цех сборщики — в такие дни все словно сами себе укорачивают перерыв.

С завистью поглядывает на Свиридина Салимжан. Монтаж — дело серьезное, квалификации требует высокой. Этому Гришка его не обучал. Но когда-нибудь сможет и Салимжан делать такую работу, а потом с важностью хлопнет у окошечка кассы по толстой пачке розовеньких: «К бумажке — бумажка…»

Похвалит тогда Салимжана и старый мастер-усач…

Вот он разговаривает сейчас с Гришкой — остановился возле него. Интересно, о чем у них разговор?

Салимжан подвинулся ближе и услышал:

— Брось колдовать, дорогуша!

— Да что вы, Илья Фомич! Здесь рубить пришлось. Здесь подгонял.

— Везде рубить. И везде подгон. Прямо скажи: когда поднажмешь?

— Поднажать завсегда можно. Только обидели меня с коробочками-то, Илья Фомич. Так что теперь уж подкинуть не мешает! Норму я ведь без звука даю, а ежели сверх требуется…

— А ты не торгуйся! Был когда-нибудь в обиде от меня? Ну, так и сейчас — работай!

Да, не очень вежливо разговаривает старый мастер! Но все равно! Салимжан прищелкнул языком от восхищения: вот как в один миг прибавки Гришка добился!

Только почему сурово окликнул уходящего мастера стоявший неподалеку бригадир Бобров?

— Илья Фомич!

А Серега подлетел к Свиридину:

— Опять вымогаешь?

И Павлуха зашумел:

— Нарочно тянул, а теперь ему вроде премии!

— Что вы, ребята? — воскликнул Салимжан. — Жалко, что ли? Ну пусть заработает Гришка. Сверх плана дает, вот и платят.

— Тут дело хитрое, Салимжан, — сказал Максим. — Свиридин на монтаже тузом ходит, вот и комбинирует: где с прохладцей, а где поднажать. Цену себе набивает.

Григорий разозлился:

— А вы шпионите?

Мастер тоже сказал:

— Нехорошо, дорогуши, нехорошо…

— А вы шкурника поощряете, это хорошо? — крикнул Сергей.

— Я план со Свиридиным делаю, — вразумительно пояснил Илья Фомич. — Вы давеча ему копейки за коробочки пожалели, а он вот сейчас нам монтаж затягивает…

— Ага! — подхватил Павлик. — Сами признаете: затягивает! Учел обстановочку: мы торопимся, а он затягивает!

— Из штурмовщины и то выгоду себе извлекает! — добавил Максим. — А вы с ним нянчитесь. Ломать такое надо!

— А ты встань на мое место, дорогуша, встань! — отступил вроде смиренно, но с ядовитой ухмылкой Илья Фомич в сторону, показывая руками в пол — туда, где только что стоял. — Может, у тебя лучше пойдет? Без штурмовщины?

— У него пойдет! — насмешливо сказал Свиридин. — Он академик. Статейки в газетах пописывают. Воспитывают… Да только здесь, в цехе, от нас станочки требуют, а не разговорчики! Работать надо уметь, а не педагогику разводить! Воспитывать друг друга будем, а план кого выполнять заставим?

— Любопытное суждение! — раздался возглас.

Сбоку стоял парторг Кропотов. Никто не заметил, как он подошел.

— Любопытно! — повторил он. — Значит, по-вашему, товарищ Свиридин, можно и без воспитания обойтись? Неважно, с какими мыслями работает человек, какую душу в свой труд вкладывает?

— А на станочке, товарищ парторг, не отражается, о чем я думаю, когда собираю!

— Ошибаетесь!

— Может, прочтете? — нагловато улыбнувшись, показал Григорий на стоящую перед ним станину.

— Прочту, — сказал Кропотов. — Только не сейчас. Для дискуссии время не подходящее. Другое выберем!

— А ну, пожалуйста, пожалуйста!

— А для вас, Илья Фомич, — повернулся Кропотов к мастеру, — этот вопрос ясен? Или как?

— Да ведь, товарищ парторг… Понимаете… Антропов болен, а Карцев в отъезде. Кого на монтаж ставить. В пору хоть самому запрягаться.

— А вы меня поставьте! — сказал Александр.

— Хе-хе, — вежливенько, чтобы не обидеть, и в то же время откровенно издевательски хохотнул мастер. — Много с тобой наработаешь!

— А вы еще нас поставьте! — сказал Сергей. — Всю бригаду.

— Бригадой, дорогуша, тут не хвастайся. Монтаж — дело издревле индивидуальное. Наладчик — он, как артист…

— Это верно — артист! — подхватил Максим. — То-то Свиридин и дает нам свои представления! Да опять же, Илья Фомич, все древние-то методы можно и по боку…

— По боку, по боку! Молод еще, сам не умеешь…