Читаем Нет прощения (СИ) полностью

Я задумываюсь о том, как это, наверное, здорово, когда не придется утром сбегать от любовника, когда можно будет больше не скрывать наши отношения, когда… Хрясь! Я получаю снежком по спине. Оборачиваюсь и встречаюсь взглядом со смеющимися Роном и Гермионой.

- Ты, друг, не только слепой, но уже и глухой стал? - насмешничает Рон.

- И правда, Гарри, сколько можно тебя звать? И вообще, почему ты до сих пор не спрятался в замке? Холодина такая, а ты без шарфа - шея вон вся голая. Заболеешь, что мы тогда скажем твоему… - Гермиона останавливается на середине фразы, не произнося имени Северуса вслух. Она, как и Рон, знает, к кому я ухожу по ночам.

В сентябре мне пришлось им рассказать о том, что я ночую у Северуса, чтобы они не волновались, когда я иногда пропадаю из собственной постели в факультетской спальне. Мое признание друзьям о наших с Северусом встречах вызвало у них тихий шок. Нет, они не стали меня отговаривать или еще как-то пытаться влиять на наши с ним отношения, но были уверены, что до добра нас это не доведет. Рон свое мнение высказал прямо: «Гарри, я все понимаю, но это же - Снейп. В общем, будь осторожен, друг». Гермиона была сдержаннее, она не намекала на прошлое отношение Северуса ко мне, но в ее взгляде я частенько замечал озабоченность, когда она смотрела на меня по утрам после очередного моего отсутствия в факультетской спальне ночью.

- Он специалист по лечебным зельям, неужели ты забыла? - отшучиваюсь я, следуя за друзьями к входным дверям школы.

- И по ядам, - вполголоса добавляет Рон, но я не реагирую на его слова, делая вид, что не услышал. Шутит он или и вправду считает, что Северус может мне навредить, я не хочу разбираться. У меня сегодня хорошее настроение, и портить его я не планирую.

***

После обеда меня в коридоре останавливает Малфой. Еще в начале учебного года он предложил прекратить вражду, и я согласился. А что мне оставалось делать после того, как я узнал, что этот вредный Хорек - крестник моего Северуса? На удивление, мы с Малфоем иногда даже находим темы для недолгих разговоров, достаточно приятных для нас обоих. Сегодня у Малфоя явно хорошее настроение, как и у меня. Он отводит меня в сторонку к нише со старинными доспехами на пьедестале и начинает рассказывать услышанный от кого-то анекдот, немного пошлый, и я просто чувствую, как у меня начинают гореть щеки от непривычки открыто обсуждать интимные вопросы.

- Он прижимает ее к мокрой стене, а она как закричит, - Малфой театрально дергает головой, отбрасывая челку с глаз. - Ну не здесь же! - он, как и героиня его анекдота, почти кричит эти слова, а я чувствую, как меня кто-то вроде толкает в спину, и я валюсь прямо на Драко буквально за миг до его крика. Он подхватывает меня, не давая упасть. Получается, что мы практически обнимаемся. Плюс эта его реплика… Выходит забавно. Мы оба смеемся, а он еще и шепчет мне на ухо продолжение анекдота: - Так пойдемте туда, где нам обоим будет удобно. Поттер, тебе удобно? - его шепот щекочет мне щеку. Я, не переставая смеяться, наконец-то обретаю равновесие и в тон ему игриво отвечаю, манерно и слегка растягивая слова, копируя его собственную манеру разговаривать:

- Драко, мне с тобой везде удобно, - я легонько хлопаю его по плечу и благодарю за анекдот и за то, что не дал мне упасть: - Спасибо за хорошее настроение и поддержку в трудную минуту, - затем запоздало оглядываюсь, чтобы понять, кто же меня толкнул. Но шутник, видимо, не стал дожидаться моей реакции и сбежал. Лишь в конце коридора вижу спину удаляющегося Северуса. Но он ведь не мог меня толкнуть? Эта глупая мысль заставляет меня снова улыбнуться, и я, кивнув Малфою, отправляюсь в библиотеку, чтобы сдать некоторые книги перед каникулами, на ходу обдумывая, какие конспекты следует успеть полистать на завтра до того, как я отправлюсь вечером к Северусу.

***

Отбой по Хогвартсу прозвучал час назад, и я уже стою перед дверью, ведущей в апартаменты Северуса. На мой стук никто не отвечает. Может быть, Северус в ванной? Или я тихо постучал? Стучу еще раз, громче. Дверь распахивается так резко, что я еле успеваю отскочить, чтобы не схлопотать по лбу.

- Ой, чуть не прибил, - улыбаясь, беззлобно жалуюсь я и делаю шаг к Северусу, изваянием застывшему на пороге.

- А жаль, - бросает он непонятную фразу, и я уточняю у него:

- Что жаль? - я пытаюсь обнять Северуса, но он упирается мне ладонью в грудь и не подпускает к себе.

- Что не прибил дверью, - гримаса странной брезгливости на лице Северуса меня обескураживает, и я пару секунд пристально смотрю на него, пытаясь понять, что же произошло, а потом все же интересуюсь:

- Я могу войти?

- Нет, Поттер, я занят, - его сухой категоричный тон мне не нравится. Хорошее настроение, целый день преследующее меня, начинает таять.

- Ничего страшного, я подожду, пока ты освободишься, - сам замечаю, что произношу это неуверенно, словно уже догадываюсь, что мне откажут.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство