Читаем Нет прощения (СИ) полностью

- Поттер, что непонятного я сказал? Я занят. Я всегда буду занят для тебя! - Северус срывается и последние слова выкрикивает. Хорошо, что его комнаты расположены далеко от коридоров, где может кто-то бродить в это время, и его крик вряд ли услышат. А я только теперь понимаю, что он сердит. Нет, не сердит - он просто в ярости. Он чем-то недоволен? Но я не понимаю, причем здесь я?

- Почему ты на меня кричишь? Что я такого сделал? - мои слова оказываются для Северуса сигналом, спусковым крючком для его несдержанности в словах.

- Что сделал? И ты это спрашиваешь у меня? Я не потерплю в своей постели шлюху! Если я тебя не удовлетворяю - я тебя не держу! Ты коллекционируешь ебарей? Или считаешь, что одариваешь своей милостью, подставляя каждому зад? Кем ты себя возомнил? Членосос! «Мне везде с тобой удобно», - Северус чуть не сплевывает после повторения явно чьих-то слов, словно фраза горчит у него на языке. Слова кажутся мне знакомыми. Но в том нервном состоянии, в котором нахожусь, я не могу вспомнить, где их слышал. - Подстилка затраханная! Пошел прочь отсюда, сученыш! - Северус уже не кричит, он ревет так, что эхо разносит его голос по коридорам Хогвартса, а я неосознанно отступаю назад под напором его ненависти и ярости.

- Зачем ты меня оскорбляешь?! Что за чушь ты несешь?! Что с тобой?! - я тоже кричу, пытаясь достучаться до Северуса, который, как мне кажется, сошел с ума. Ведь он прекрасно знает, что он у меня первый партнер в моей долбаной жизни, и единственный.

- Чтобы я тебя не видел больше здесь! Уходи, или я за себя не ручаюсь! Я не стану твоим очередным призом! Таким, как ты, нет прощения! - Северус захлопывает дверь у меня перед носом, даже не пытаясь объяснить своего поведения.

Я растерянно смотрю на дверь, решая, стоит ли постучать еще раз и заставить Северуса объясниться? Но, зная его крутой нрав, прихожу к мнению, что ему нужно остыть. Да и мне тоже. Удивительно, но я даже не сержусь на Северуса за те обидные слова, которые он только что выкрикивал. Я просто не могу поверить, что он все это говорил мне серьезно. Я скорее поверю в то, что он заболел, или кто-то проклял его чем-то очень нехорошим, раз он так себя ведет. Он язвительный человек, он может быть грубым, но… Но опуститься до таких обвинений он просто не мог. Может быть, ему наговорили глупостей про меня? Пока я все это обдумываю, наступает эмоциональный откат, и я чувствую, как щекочут кожу непрошеные слезы, скатываясь по щекам. Здесь мне больше нечего сейчас делать, и я, стерев пальцами мокрые следы на лице, ухожу прочь.

Поднявшись по лестнице из подземелий, я направляюсь в вестибюль. Все равно сейчас не усну, так уж лучше немного проветрить голову, чтобы успокоиться и не натворить глупостей, вернувшись и выбив дверь в комнаты Северуса. А именно такая мысль последние пару минут осаждает мой мозг. Поэтому я решительно выхожу в ночь.

Холодно. Я ведь не собирался на улицу, когда шел к ебарю потрахаться. Ловлю себя на мысли, что заразился у злющего Северуса сарказмом и нехорошими словами. Вздрагиваю от пронизывающего ветра и понимаю, что нужно либо возвращаться, либо… Иду по второму пути и трансфигурирую свою тонкую мантию в более приемлемую для прогулки на свежем ночном ветерке со снегом. Студентам запрещено после отбоя находиться вне факультетских гостиных, тем более выходить из замка, но когда это меня останавливало? Уж точно не сейчас, когда у меня за плечами бой с Волдемортом и ушат грязи, только что вылитый мне на голову моим же любовником ни за что ни про что.

На смену обиде за незаслуженные жестокие слова приходит злость на Северуса, который даже не дал мне возможности оправдаться, и я не сдерживаюсь - устраиваю беспалочковой магией торнадо местного масштаба. Я заставляю подняться в воздух лежащий у ног снег, и он кружит вокруг меня с неистовой скоростью, превращаясь в белую бесконечную стену. Это даже красиво. Злость, переплавленная в ледяную красоту - мысль немного смущает меня своей пафосностью, и я даю снегу возможность упасть на землю. Следом приходит досада на себя и свое невезение в жизни. Но и это чувство постепенно сходит на нет, все больше уступая место тревоге и желанию поскорее выяснить, что же произошло с Северусом, почему он так неоправданно грубо вел себя. Постепенно мои мысли успокаиваются, словно замерзают, и я все больше обращаю внимание на завывающий ветер и снег, больно хлещущий по лицу холодными крупинками. Оглядываюсь вокруг и с трудом определяю, в какой стороне школа. Оказывается, я далеко отошел, почему-то неосознанно выбрав дорогу на Хогсмид. Разворачиваюсь и успеваю сделать всего несколько шагов, когда сквозь шум ветра слышу какой-то голос, а в следующее мгновение лечу прямо лицом в снег, настигнутый парализующим заклинанием.

- Какая удача, - голос кажется знакомым, но шум в ушах от ветра и крови, бросившейся в голову из-за внезапного падения, мешает мне распознать того, кто на меня напал.

***

Перейти на страницу:

Похожие книги

Метафизика
Метафизика

Аристотель (384–322 до н. э.) – один из величайших мыслителей Античности, ученик Платона и воспитатель Александра Македонского, основатель школы перипатетиков, основоположник формальной логики, ученый-естествоиспытатель, оказавший значительное влияние на развитие западноевропейской философии и науки.Представленная в этой книге «Метафизика» – одно из главных произведений Аристотеля. В нем великий философ впервые ввел термин «теология» – «первая философия», которая изучает «начала и причины всего сущего», подверг критике учение Платона об идеях и создал теорию общих понятий. «Метафизика» Аристотеля входит в золотой фонд мировой философской мысли, и по ней в течение многих веков учились мудрости целые поколения европейцев.

Аристотель , Аристотель , Вильгельм Вундт , Лалла Жемчужная

Современная русская и зарубежная проза / Прочее / Античная литература / Современная проза / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство