Нет розы без шипов

– Ах, Анри, – еле слышно ответила Роза.

Она вдруг явственно увидела Анри Бонэра, лежащего на поленнице с неестественно повернутой головой и чудесными синими глазами, уставившимися в пустоту, и задрожала. Страшная правда сжала ее сердце ледяными пальцами. У нее есть опасный враг, который непременно нанесет новый удар, поскольку первая его попытка не удалась. И мысль о том, что, вероятнее всего, этот враг – ее собственный муж, была еще невыносимее. Он так долго отсутствовал, а теперь было очевидно – и любой находящийся в зале мог это заметить, – что ему неприятно находиться рядом с женой. Роза вдруг почувствовала себя очень юной, очень одинокой и очень уязвимой. Смертельно побледнев, она покачнулась и пропустила очередное па танца.

Руки Джефри удержали ее от падения.

– Роза, в чем дело?

Роза вцепилась в него, на мгновение, прислонившись к его груди. Его сила, его аромат нахлынули на нее, вызвав ужасное страстное желание. Ужасное – потому что он хотел ее смерти. Отпрянув, она заставила себя выпрямиться.

– Джефри, я не очень хорошо себя чувствую, я собираюсь домой, – заявила она.

Джефри прикусил язык, сдерживая сердитое замечание, готовое сорваться с его губ. Почему упоминание о французе так расстроило ее? От него не ускользнуло, что, говоря о французе, она назвала его по имени. А вдруг он опоздал? И сердце Розы уже занято другим, не мужем? Но, как бы ни мучили его эти вопросы, она действительно выглядела совершенно больной. И так же очевидно было то, что она не хотела иметь с ним никакого дела. Горечь оттого, что его брак умер, фактически не начав жить, тяжестью легла на его сердце. Он молча вывел жену из бального зала.

– Я провожу вас домой, – сказал он. Набросив на ее плечи пелерину, он крепко взял ее за руку.

Роза высвободилась. В эту минуту она меньше всего хотела остаться наедине с Джефри.

– В этом нет необходимости.

Джефри не ответил, просто приказал подать свой экипаж и жестом предложил ей войти в него. Поскольку Роза не могла найти способ избежать совместного отъезда, разве что устроить отвратительную сцену, – она уселась, расправив юбки так, что они заняли все сиденье. Если Джефри и заметил это красноречивое движение, он не подал виду и сел напротив. Они ехали по темному Лондону в покачивающейся карете, погруженные каждый в свои мысли.

Роза искоса поглядывала на суровое, задумчивое лицо Джефри, обращенное к окну, размышляя, действительно ли муж способен нанять головореза, чтобы заманить ее в ловушку и убить. Джефри явно не рад был ее видеть и сразу заговорил о ее знакомстве с Анри Бонэром, вероятно удивляясь, где нанятый им убийца и почему не выполнил свою миссию. Она почувствовала себя еще несчастнее.

Джефри смотрел в ночь, его мысли были такими же темными, как проулки между зданиями, и такими же опасными. Роза так очевидно не питала к нему никаких чувств, она лишь проявляла терпимость, требуемую для того, чтобы оставаться маркизой Эдерингтон. Он не видел никакой возможности заговорить о том, что жгло его сердце. Казалось, он невольно вступил именно в такой брачный союз, какого всеми силами пытался избежать.

Его обманула девчонка с дерзким языком и лавандовыми глазами. Вероятно, лучше ему оставаться там, где он чувствует себя уверенно… в парламенте… в деловой жизни… Управлять своим имением. К черту супружество и жен! Хотя придет день, когда он потребует от нее исполнить долг и произвести на свет наследника рода Эдерингтонов. Но как удостовериться в том, что в ребенке действительно будет течь его кровь, а не кровь одного из ее кавалеров? Ни при каких условиях он не потерпит скандала и будет бдительно ожидать первого же его признака!

Прибыв на Лестер-стрит, 1, они молча разошлись. Роза удалилась в свою спальню рыдать до изнеможения, пока сон не сморит ее, а Джефри снова покинул дом, отправившись в клуб. Они не могли бы оказаться дальше друг от друга, даже если бы удался план Элмо Сьюэлла отправить Розу на шесть футов под землю.

Прошло долгое лето, и Маленький сезон начался, недосчитавшись трех заметных персонажей. Весь бомонд обратил внимание на то, что маркиз Эдерингтон ушел с головой в работу парламента и снова завтракает по средам у матери, а вечера проводит в одном из своих клубов.

Однако почти никто не заметил, что лишенный титула и поместья мистер Элмо Сьюэлл помчался в вечер бала в «Алмаке» в Элленсберг. Месье Бонэр лежал на столе в полуразвалившейся гостинице, а хозяин жадно шарил по его карманам. Сьюэллу оставалось лишь вернуться в свои жалкие меблированные комнаты обдумывать следующий шаг. Затравленная, в страхе перед разоблачением, Шэрон Бартли-Бейкон хоть и неохотно, но дважды в неделю письмами информировала его о продолжающемся отчуждении в доме Эдерингтонов.