Нет розы без шипов

Факт остается фактом. У нее нет ни денег, ни друзей. Стоит маркизу сказать одно сердитое слово и сурово указать на дверь, и она снова окажется на улице. А самое худшее — несмотря на разрешение жениха влюбиться в кого угодно, она начинала бояться, что это будет не так-то легко. Ее сердце уже занято. Занято полностью человеком, который устроил этот грандиозный обман, желая избежать как раз того, что ей больше всего нужно от него — брака!

Живя дома, в Шенстоне, под опекой любящей, преданной семьи, она часто в беседах с отцом осуждала пассивность женщин, которые, как правило, ничего не предпринимают для изменения своей жизни. Однако теперь, когда ей пришлось зависеть от щедрости чужих людей, она поняла, как велика роль обстоятельств, роль судьбы, постоянно вмешивающейся и связывающей ей руки. Ее выбор ограничен. Служить в чужом доме, продаться какому-нибудь стареющему аристократу, желающему иметь юную жену, или поселиться в работном доме. Она печально улыбнулась. До конца жизни носить старые платья и подшивать серые шерстяные больничные одеяла от зари до зари? Если уж зарабатывать на хлеб шитьем, то лучше бы открыть собственное ателье.

— Ты должна что-то делать, Роза Лэм, — сказала она себе. — По крайней мере, строить планы на будущее, ведь то, что у тебя есть сейчас, — только временная затычка в очень сильно протекающей плотине.

— Какие злодеяния вы замышляете, малышка?

Роза вздрогнула и вскинула голову. Лорд Уайз шел к ней широким шагом. Вот человек, уверенный в своем месте в жизни. Как она завидует ему в этом! И как гордо и решительно он идет, будто ничто не может заставить его свернуть с выбранного пути.

— Доброе утро, лорд Уайз! — крикнула она, не в состоянии удержать восторженную улыбку, расплывавшуюся по ее лицу.

Сегодня он был одет во все коричневое, заметила она. Темно-коричневые панталоны, тонкий, бронзового цвета фрак, светло-коричневый жилет с желтовато-коричневым кантом и серовато-бежевый, просто повязанный галстук. И все это прекрасно подчеркивало цвет его лица, волос, глаз.

— И вам утро доброе. Мы все так поздно легли, я думал, что вы еще спите, натянув на голову одеяла, — пошутил он, щекоча ее подбородок кончиками пальцев.

Он был так близко, его присутствие было, чуть ли не ошеломляющим. Роза чувствовала лесной аромат туалетной воды и тепло, зовущее прижаться к нему. Она отступила и попыталась умерить улыбку, которую — она была уверена в этом — он счел бы улыбкой по уши влюбленной женщины.

— Такие волнения не способствуют спокойному сну, милорд, — сказала она. — Кроме того, боюсь, Вилли будет изгнан из приличного общества, и я не могу оставить его одного.

— Ах, милая Колючка, вы очень преданный человечек, — заявил Джефри.

Отставив локоть, он вынудил ее взять его под руку и повел по дорожке, чтобы она не замерзла без движения.

— Почему вы так называете меня? Почему милая Колючка? — спросила Роза.

В том, что он наградил ее прозвищем, было что-то снисходительное, но и ласковое тоже.

— Потому что, дорогая леди Роза, вы нежны и ароматны, как приоткрывшийся розовый бутон, но в вашем характере есть что-то взрывчатое и агрессивное. Больше напоминающее розовые шипы, на мой взгляд.

Она рассмеялась.

— Кажется, я слишком прозрачна. Отец часто говорил, что назвал меня Розой, так как уже при моем рождении почувствовал: я буду такой же красивой, как мать, но отращу шипы, если унаследую его характер.

Джефри улыбнулся и наклонил голову.

— О, проницательное наблюдение для счастливого отца новорожденного ребенка. Расскажите мне о нем. Что вам запомнилось больше всего?

Роза взглянула на Джефри, удивленная его явной заинтересованностью.

— Папочка? Он был милый, простой человек. Очень любил лошадей и охоту. И книги. Он читал все… всегда что-нибудь изучал. За обедом — а мы перенесли стол в мамину комнату — рассказывал о самом разном. Он был очень любящим мужем и полностью посвящал себя маме во время всей ее болезни, — после некоторого колебания продолжила Роза тихим от воспоминаний голосом. — Он тяжело переживал ее смерть. Так и не оправился от потери, хотя, сколько я помню ее, она всегда болела. Он не переставал верить в ее выздоровление, несмотря на то, что врачи никогда его не обнадеживали. Он скончался вскоре после ее смерти.

Роза отвернулась от маркиза, не желая, чтобы он видел, как остро она чувствует свое одиночество. Невозможно объяснить свои чувства человеку, у которого много преданных друзей и обожающая мать.

Маркиз, ощутив ее печаль, откашлялся и попытался отвлечь ее от печальных воспоминаний.

— Дочь человека, столь увлеченного книгами и учением, должна была впитать в себя много знаний. Вероятно, отсюда и шипы. Вы более образованны, чем, по мнению света, прилично юной девушке.