Нет [СИ]

Он разглядывал меня как незаконорожденного ребёнка с кучей выявленных пси-диагностикой пороков, которому в Ойкумене только одна судьба — вечный сон. Странная нежность в его взоре поражала и не на шутку пугала. Словно бы старик что-то знал. Что-то важное и… фатальное.

— Вчера я видел его в последний раз, — прошептал Носок, поправляя съехавшую с хилого плеча безразмерную рубаху, застёгнутую лишь на среднюю пуговицу. — Он ушёл так и не докричавшись до тебя. А ждал. Долго. Дольше, чем остальные. Он просто не мог больше не спать.

С каждым словом старик терял благостный образ в моих глазах. Из озарённого светом какой-то таинственной мудрости он за считанные секунды превратился в заводского безумца, кем по сути и являлся. Меня охватила злость. Еле сдерживаясь, я шагнул ему навстречу.

— Кто такой… — не доспросив, я вдруг закашлялся и с трудом прочистил горло. От болезненного першения и без того раскрасневшиеся глаза обильно заслезились.

— Кирьян? Томин? — он продолжал говорить со мной, как с дитём. — Брат твой, дорогой Илья. По крови брат. Вы работали вместе каждый день. В одном цехе. Но немудрено, что ты забыл его. Я-то его помню только потому, что никогда не грезил. У неё не получится стереть того, кого для неё нет.

— Где он? — кашлянул я. Пусть бредит. Мне оттого не жарче.

— Ушёл, — пожал тощими плечами Носок.

— Куда?..

— А куда уходят все призраки? Разве не знаешь? На юг! Там, около самой чащи, они хотят переплыть залив.

Я еле сдержался, чтобы не оттолкнуть его — прочь, ни минуты не буду больше тратить на безумца! Два часа сножизни я потерял из-за него! Два! Они были последними, я рассчитывал ещё добраться сверхнормой, чтобы подольше побыть в прохладе и тишине, рядом с молчаливой нимфой… Теперь же впереди маячило марево длинной жаркой ночи. И хорошо если удастся быстро уснуть!

Но вдруг меня осенила мысль: может, успею обратно к псивизорам?.. Быстро глянув на солнце, я ускорил шаг. До подземки минуты три, в поезде — полчаса. Плюс ещё до самого управления. Должен. Успею! Нимфа, жди меня!

Я сорвался в бег. Но уже на входе в подземку налетел на сине-белый углепластик полицейского экзотела. Патруль выходил на поверхность, когда им на пути попался я.

— Гражданин, оставайтесь на месте, — динамики прошипели ровно то, что я опасался услышать. Всё. Сегодня я уже никуда не успею. Стоял бы передо мной не двух с половиной метровый боевой синтетик, я бы точно вышел из себя и почти наверняка бросился бы с кулаками.

— Агрессивное поведение — штраф полчаса. Агрессивное поведение в отношении представителей силовых структур Ойкумены — штраф два часа. Итого, на вашем счету минус два часа тридцать минут, — за приговором последовало жужжание сервоприводов удаляющихся блюстителей.

От отчаяния и ярости я оглох и ослеп. Я не мог дышать — воздуха просто не было. Не знаю, сколько провёл у входа в подземку, но когда очнулся, закат уже догорал, нанизанный на местами вспученное копьё Шпиля.

К жилому боксу приковылял лишь к полуночи. Завтра я буду без сил. Это значило, что ни о какой сверхнорме не пойдёт и речи. А дневного заработка не хватит даже на погашение штрафов, не то что на возврат к нимфе…

Соломенный матрац кололся, и гулко жужжал старый вентилятор где-то в шахте прямо надо мной. Раньше я его не слышал. Раньше я много чего не слышал, как выясняется: за стеной постоянно что-то раздражающе громко гудело, по улице то и дело шагали тяжёлые экзотела патрульных и — что вообще удивительно — разъезжали фотокары. Всю жизнь я думал, что фотокары перемещаются только под прямыми лучами! Выходит, у них есть аккумуляторы…

А чем питаются экзотела?.. У них же нет фотофильтров… Слышал, что существуют какие-то протоволны — в Социуме одна фифа с пышным бюстом громоздила пятиэтажные теории за стойкой бара. Что, мол, до Деградации протоволновые аккумуляторы существовали повсеместно. Наверняка на деле фифа была лысым мужиком ростом с табурет из спецов. Не из работяг — точно. Или кем-то из психоактивных, это они порой задурялись по-чёрному — в голове-то чёрт-те что! Вот бы их в цех, хоть на смену! Показать, как зарабатываются часы сножизни, которую они так играючи конструируют.

Отлежав один бок, я перевернулся. Несмотря на гудящее усталостью тело, простой сон не шёл. Будто назло в голову лезли, перебивая одна другую, десятки ошалелых мыслей. Я потихоньку закипал.

Всё складывалось против. Всё. Штраф за опоздание, потом за «агрессию» у входа в подземку. После вынужденная прогулка пешком до бокса, теперь ещё и не уснуть никак… Завтра же рабочий день! Я умру там, в чёртовом пекле, от бессилья! А началось всё с долбанного Кирьяна! Да кто такой этот Кирьян вообще?! Почему я должен помнить его?!..