Нет такого слова

– Саша! – крикнула она из кухни. – Сашенька!

Александр Семенович как будто проснулся, хотя точно не спал. Мечты о вольной жизни эгоиста улетели. Вместе с фантазиями Анастасии Павловны о нежданном счастье беременной красавицы.

Он выключил телевизор, сунул ноги в тапки, подтянул треники и пошлепал на кухню. Там его ждал вполне субботний обед – зеленый салат и полное блюдо котлет с картошкой. Анастасия Павловна разлила борщ по тарелкам.

– Золотая медаль, – сказал он, съев первую ложку. – Выше всякой похвалы. Сметану где брала?

– А что со сметаной?

– Именно что отличная сметана! – сказал Александр Семенович. – Вовка звонил?

– У метро брала. Вовка вечером зайдет, – сказала Анастасия Павловна. – Они с Верочкой зайдут.

Минское шоссе воля покойного

Елене Максимовне пришла эсэмэска, что на ее зарплатную карточку поступило два миллиона шестьсот тридцать восемь тысяч рублей. Итого доступно: 2.639.250 руб. 00 коп. Елена Максимовна сначала испугалась, но потом вспомнила, как год назад ее вызвали к нотариусу, потому что скончался ее отец, Максим Сергеевич.

Да. Отец бросил их с мамой, когда ей было шесть лет, и с тех пор не объявлялся. Хотя жил в Москве. Она все думала, что случайно встретит его на улице. Но потом вроде забыла. Когда ей было тридцать, один знакомый психолог в компании рассказывал, что развод родителей для девочки особая травма. Она заставила себя сидеть спокойно. Но все-таки вышла на кухню покурить. Выглянула в окно. Там внизу какой-то мужчина усаживал в машину жену и дочь. На секунду захотелось слететь вниз и заглянуть ему в лицо – не папа ли? Но потом лет десять не вспоминала, пока не оказалась наследницей по завещанию.

Да, конечно. Ей причиталась одна четвертая наследственной массы в денежном выражении. Потому что у покойного, кроме нее, детей не было. На всякий случай она подъехала к нотариусу, и он сказал, что да, это те самые деньги, все в порядке. Елена Максимовна спрятала карточку поглубже в кошелек и вышла на улицу. Был июнь, вечер. Совсем светло.

Первым долгом надо сказать Маше: не волнуйся, девочка, если не сдашь все на пятерки, пойдешь на платное место. И Наташе то же самое, хотя она только перешла в восьмой. Чтоб не завидовала сестре. Сказать: вот, гляди, это тебе на институт. Потом: купить приличную машину. Муж так по-детски завидовал приятелям, у которых иномарки. «Иномарочки», говорил он. Ну, вот тебе иномарочка. Вообще его надо приодеть. Дочек тоже. Купить новую стиралку. Купить наконец посудомоечную. А лучше сразу новый кухонный гарнитур. В ванной тоже сделать ремонт.

И перестелить ламинат в коридоре. И отложить что-то на черный день.

Она схватилась за сумку. Проверила кошелек. Все на месте. В кошельке еще было рублей триста. Она сошла с тротуара, подняла руку.

Остановилась серая машина с желтой нашлепкой. Она уселась рядом с водителем.

– Куда едем? – спросил водитель.

– Что-что? – переспросила она.

– Куда едем? – повторил он.

– А вы сколько берете за километр после МКАД?

– Тридцать рублей.

Елена Максимовна замолчала, считая в уме. Потом засмеялась:

– В Париж! – и стала бездумно глядеть в окно.

Через полчаса машина выехала за кольцевую.

– Это Минское шоссе? – спросила она. – Почему мы едем по Минскому?

– Вы же сами сказали – в Париж. Пристегнитесь, пожалуйста.

Частное расследование портрет жены полковника

Полковник привез жене платье. Очень красивое, а главное – редкое. Он купил его, представьте себе, в Уругвае. В маленьком магазинчике-ателье. Местные узоры.

Жена была тихая и бледная. Она надела это платье три раза. Новый год, день рождения сестры, Восьмое марта. В апреле ее увезли в больницу. Четвертый раз полковник надел на нее платье сам. Ему разрешили. Она лежала на столе, небрежно зашитая и только что обмытая. Он вытер ее махровым полотенцем. Одел в новое белье. Потом в платье. И туфельки. Санитарка помогала ему. Вдвоем они уложили ее в гроб.

Потом под скрипично-органные рыдания гроб уплыл вниз, в подземелье Донского крематория.