Нет у меня другой печали

В тот день Александр Медников работал в тайге вдвоем с одним из товарищей. От лагеря они отошли достаточно далеко. Продираясь в густой траве, Александр случайно задрал голову и увидел на кедре пару медвежат, — видно, полезли за орехами. «Где медвежата, там и медведица», — успел подумать Александр и тут же услышал за спиной рев. Медведица стояла на задних лапах в трех шагах от него. Первым выстрелом Александр угодил ей в грудь. Зверь взревел громче и сделал шаг вперед. Вторая пуля наверняка попала в сердце, но медведица по-прежнему стояла и ревела, протягивая вперед лапы… Третий патрон не выстрелил. Застрял в гнезде карабина. Александр отскочил в сторону, успел спрятаться за дерево. Могучий кедр прикрыл его, но медведица тотчас шагнула снова, загребая передними лапами, с намереньем вытащить человека из-за дерева. Александр отскочил за соседний ствол. Медведица не отставала. Так они и плясали — от кедра к кедру. Вскоре Александр остался без штанов: медведица зацепила материал кончиком когтя и разодрала до самого сапога. Потом таким же образом поддела рюкзак. На счастье, Александр поленился вчера пришить отрывающийся ремень, и теперь он лопнул, как ниточка. Зверь отшвырнул рюкзак и снова двинулся за пришельцем, не сводя с него маленьких, налитых кровью глаз. Александр следил за каждым движением своего врага и пятился задом, ощупью находя очередное дерево. Любой удар мог оказаться последним. И вдруг его руки ухватили только высокую, росистую траву. За спиной — голое место. Значит — смерть. Вот она, уже рядом, Александр чувствует ее горячее, удушающее дыхание на своем лице. И тут из его груди вырвался крик. Жуткий, нечеловеческий предсмертный крик мужчины. Но медведица не двигалась. Произошло чудо. Зверь топтался на месте, размахивал лапами, но не приближался. Александр попятился и увидел своего Кучума. Пес вцепился зубами медведице в копчик и не пускал ее вперед. Кучум никогда в жизни не решился бы напасть на медведя. Если ему случалось нечаянно наткнуться на медвежий след, он тут же, дрожа, прижимался к ногам хозяина. Отчаянный крик Александра заставил собаку забыть страх. Медведица еще несколько раз, точно отбиваясь от мух, взмахнула лапами и покачнулась. Тяжело опустившись на четвереньки, она повернула и не разбирая дороги побрела в чащу. Александр подобрал брошенный карабин и остановился в нерешительности: идти за зверем или плюнуть, оставить его в покое?.. Он вспомнил старую таежную истину: испугаешься хоть раз медведя, не сумеешь справиться со своим страхом — уходи из тайги. Малодушным здесь не место. Александр двинулся по оставленной зверем тропе. Медведицу нашел уже бездыханной. Перед смертью она успела забиться в непролазную чащу. Обе пули попали прямо в сердце, а зверь столько времени еще жил и преследовал человека. Это был одиннадцатый медведь, убитый Александром.

— Правда, что медведи скальпируют человека? — спрашиваю я у продавца.

— Правда. Зацепит на затылке кожу вместе с волосами и натянет на глаза… Не выносят они человеческого взгляда.

Об этой повадке медведей мы слыхали. Даже видели человека, которого оскальпировал медведь. Бедняга работал в геологической партии конюхом. Искал отбившуюся лошадь и вдруг услышал, что кто-то трещит ветками в зарослях смородины. Полез — а там не лошадь, а медведь. Видно, ягодами лакомился. Так увлекся, что и не заметил приближения человека. Повернул морду, только когда тот был в двух шагах. Увидел и заревел. Конюх давай орать что есть мочи, так и стоят друг против друга. Вдруг конюх вспомнил, что у него недоуздок в руках, и сдуру давай хлестать им медведя по морде. Тот рассвирепел, подмял человека, сломал ему руку, несколько ребер, содрал кожу с головы вместе с волосами и надвинул на глаза. Конюх все-таки остался жив. Ребра срослись, и рука — тоже, скальп доктора на место поставили. Прижился. Волосы, правда, вылезли.

— Боится, говорите, человеческого взгляда? — продолжаю я.

— Боится. Потому и сдирает скальп. Зацепит когтями и натягивает на глаза… — Он принялся показывать, как медведь это проделывает.

Надо было поглядеть на него в этот момент. Говорит, точно ситец на юбки отмеряет… Да и мы сами тоже хороши. Еще, чего доброго, начнем дома хвастать, что сами медведя убили. А шкура действительно отменная. И отдает продавец недорого.

— Ну так как, берете?

— Берем.

— Может, еще надо?

Я снова почувствовал острую неприязнь к этому человеку: склад он держит, что ли? Нет, говорит, не склад, а есть две шкуры годовалых медвежат. Он выносит, показывает. Шкуры маленькие и некрасивые. Обшарпанные какие-то, летние. Зато и отдает дешево. Взяли. Не возвращаться же одному со шкурой, а остальным с пустыми руками.