Нет у меня другой печали

Однако есть на «Байкале» совсем иная публика. Очень много едет «бичей». Думаю, что это название идет от слова «бичева». «Бичева» — канат, на котором тащили суда против течения. По сути дела, это заново окрещенные бурлаки, которые будут не только тащить суденышки геологических партий через пороги, но и валить лес, копать шурфы, присматривать за лошадьми, чинить упряжь, ставить временные домики и делать множество всяких дел, без которых не обходится ни в одной экспедиции. Среди «бичей» не найдешь такого, кто едет добровольно. Их собирают на вокзалах, пристанях, прямо на улицах. Все они принадлежат к злополучной касте тунеядцев. Большинство из них имеют судимости за различные преступления, начиная от мелкого хулиганства, воровства и кончая тяжкими преступлениями. И почти всех их можно было бы сажать на скамью подсудимых за паразитический, тунеядский образ жизни, но их собрали и предложили поехать в геологические экспедиции. Это — последняя возможность закрепиться; не скатиться по наклонной плоскости. Последний шанс вернуться к честной жизни, вернуться в общество. Не знаю, как сложатся судьбы этих людей в дальнейшем. Но пока они мало радуют взор. Почти всеми еще владеет инерция той жизни, которую они вели последние месяцы, а то и годы. Здесь, на судне, денег им на руки не дают. Кормят три раза в день. По талонам. Талоны выдают перед самым завтраком, обедом или ужином. Не раньше. Еще когда мы плыли по Енисею и время от времени наведывались на «Байкал», то видели на некоторых из них вполне приличные костюмы и обувь. Среди «бичей» были даже франты. А сейчас те же люди ходят полуодетые и чуть ли не босиком.

— Куда они девали свою одежду? — спросили мы капитана «Байкала» Виктора Ледневского.

— Продали, променяли и пропили. Знают, что в геологической экспедиции бесплатно получат рабочую одежду.

— Но где же они могли променять или продать, если «Байкал» ни разу не приставал к берегу?

— Это для меня самого неразрешимая загадка, — говорит Виктор Ледневский. Он некоторое время молчит, точно раздумывая, говорить или нет, а затем все-таки говорит: — Команде строго-настрого запрещены какие бы то ни было обмены. Однако попробуй уследи. Эти операции делаются тайком… А кроме того, среди пассажиров тоже находятся такие, что готовы польститься на какие-то тряпки.

Но и среди «бичей» есть всякие люди. Не все они одним миром мазаны. Часть из них окончательно сформировалась, и уже вряд ли что-нибудь изменит их характер и привычки. Такие ходят одинокими, держатся особняком, как старые кабаны. Хмурые. Неразговорчивые. Другие, видно, считают себя обиженными судьбой, не оцененными и не понятыми обществом. Эта часть — «бывшие». Это действительно бывшие люди разных профессий, занимавшие различные посты. Иногда даже довольно высокие и ответственные. Всех их подкосило чертово зелье — водка. Эти раньше других распродали все с себя и ходят в одних носках. Однако они еще полны претензий, какой-то детской важности и иллюзий: «Наш час еще пробьет… И на нашей улице будет праздник…» Быть может, они и впрямь возьмутся за ум там, где целыми месяцами не придется даже понюхать спиртного. У них будет достаточно времени обо всем подумать на трезвую голову, все переоценить, взвесить… А есть и такие, которые уже очухались. Побыв несколько недель в таком обществе, они как в зеркале увидели самих себя. И их охватил страх, ибо они не думали, что сами так низко пали: «Другие — да, но только не я. Оказывается — и я…» Это открытие вызывает в них лихорадочное желание покаяться, что-то сделать, одним подвигом смыть все грехи прошлого. Увы, такие подвиги не встречаются. Все в жизни имеет свою логику, свои законы. Дорога назад так же длинна, как и путь падения. Ничего не делается сразу, одним махом. Постепенно, шаг за шагом, падал, постепенно, шаг за шагом, и подымись. А чудес не бывает.

Чем ближе к Туре, тем меньше остается на судне «бичей». Небольшими группами их высаживают на берег в местах, где уже стоят отряды геологических экспедиций, где белеют палатки, подымается к небу дым костров. Правда, я ни разу не видел, чтобы спущенная на воду лодка везла этих новобранцев сразу к палаткам. Как правило, их переправляют на другой берег и там высаживают.

— Почему? — спросил я капитана.

— На всякий случай, — ответил он и объяснил, что на другом берегу «бичи» проходят как бы проверку. Ни один геолог не захочет пойти в тайгу с человеком, которого он совершенно не знает, не знаком с его характером, привычками, его слабыми сторонами. Нельзя идти в тайгу с человеком, которому полностью не доверяешь. У старых солдат существует поговорка: «Я бы с ним в разведку не пошел». У геологов действует то же правило.

За все время «Байкал» только один раз подошел к берегу и спустил трап. Это было в Ногинске — сияющем новыми деревянными домами поселке, где живут шахтеры, добывающие графит. Рудник небольшой, но графит здесь очень качественный. Все грузовые суда, которые возвращаются из Туры порожняком, останавливаются в Ногинске, чтобы заполнить трюмы графитом.