Нет золота в серых горах (Сборник)

«Когда же настал вечер, пришел богатый человек из Аримафеи, именем Иосиф, который также учился у Иисуса; он пришел к Пилату, просил Тела Иисусова. Тогда Пилат приказал отдать Тело. И, взяв Тело, Иосиф обшил его чистою плащаницею и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился» (От Матфея святое благовествование, 27:57—60).

Оно, конечно, так, но дело-то в том, что Иосиф не удалился. Да, да, знаю, все остальные евангелисты — Иоан, Лука, Марк, а также апокрифист Никодим в один голос утверждают то же, что и Матфей. Мол, удалился, и все тут, а у гроба остались две Марии — Мария Магдалина и Мария, жена Клеофа. Но ведь мы-то знаем Артуровскую легенду!

Иосиф Аримафейский не удалился от гроба. Иосифу явился Христос, живой, а из раны его, той, что нанесена копьем римского центуриона Лонгина, текла кровь. Иосиф взял сосуд и собрал в него последние капли крови Спасителя. И только после этого удалился, покинул Иерусалим, отправился в город Сарра, а оттуда поплыл в Британию. Именно он, Иосиф, «повинен» в том, что все языческое население этой земли обратилось в христианство. Сосуд, в который были собраны капли крови самой настоящей «царской» (le sang r'eal, Sangr'eal, Gr'eal, Grail, Graal), исчез из этого мира, был спрятан, а потомки Иосифа стали наследственными стражами Тайны. Грааль исчез, но мудрый Мерлин напророчил, что когда-нибудь да он вернется. И Грааль вернулся...

Как мы уже знаем, первым о Граале напомнил Кретьен де Труа. Правда, Кретьен романа не докончил, наверно, поэтому у него нет ни слова о Христе или Иосифе Аримафейском. Ну ни словечка. Мы не знаем, что такое Грааль, у Кретьена Грааль остается тайной. И еще одно: таинственный сосуд у Кретьена — это блюдо или тарелка ('escuelle), сосуд, которым пользовались во время пиршеств.

Вся эта история вновь всплывает в религиозной версии легенды — у Роберта де Борона («Joseph d’Arimathie»). Там перед нами уже появляется полная история Иосифа Аримафейского, крови, собранной в сосуд (который у Борона впервые становится чашей, той самой, из коей Христос вкушал во время Тайной Вечери), исхода Иосифа в Британию, передачи потомками друг другу чаши до последнего из них, того самого, который становится Королем-Рыбаком, стражем тайны чудесного сосуда до прихода истинного наследника...

Был ли Роберт де Борон первым, придавшим артуровскому мифу религиозную окраску, или же Церковь уже раньше пыталась приспособить короля Артура и Грааль к собственным нуждам, мы не знаем. Не знаем так же, каким образом в кельтскую легенду, несомненно, представляющую собой мешанину мифологий, традиций и реальных исторических событий, касающихся попыток сдержать экспансию саксов в Британию, ворвались евангелические мотивы. Роберт де Борон (как, впрочем, и Кретьен) ссылается на какие-то ему одному известные источники и таинственные книги, которые позволили ему узнать фактическую историю евангельского Иосифа Аримафейского и чудесного сосуда, связанного с Тайной Вечерей, Распятием и Воскресением. Такие «таинственные источники» — мотив в литературе старый как мир, вечно живой и вечно модный: не так давно мы говорили о «Британском документе», который послужил Джефри Монмаутскому при работе над «Историей королей». А был еще Джеймс Макферсон и сфабрикованные им «Песни Оссиана». Так что «тайные книги» и «тайные документы», из которых Роберт де Борон узнал правду о Святом Граале, можно смело отнести к той же категории, что, однако, не стало помехой тому, чтобы впоследствии они помогли некоторым сделать захватывающие дух выводы и заключения [58]. Историю Роберта подхватили цистерцианцы в «Вульгате», произведении, которое, как я уже упоминал, вероятнее всего инспирировал еще при жизни Бернар Клервоский. И теперь все становится ясно. Нет никаких «таинственных источников». Есть политика. И ничего кроме.

Что интересно, выдуманная Робертом де Бороном чаша в «Вульгате» исчезает. Грааль снова становится тарелкой, как у Кретьена. Остальное (то есть сущность и происхождение Грааля) в принципе идентично. Однако, как уже сказано, клирики ввели в действие фигуру, которой нигде и никогда раньше не было — целиком ими изобретенную, — Галахада, сына Ланселота, рожденного от него девственницей Элейной, дочерью Пелеса, внучкой потомка Иосифа Аримафейского по прямой линии.

«Вульгата» (часть, озаглавленная «La Queste del Saint Graal») поучает, что Грааль объявился в Камелоте точно в момент прибытия Галахада ко двору в День Пятидесятницы. Случилось это во время ужина после вечерних молитв. Загремело, озарилось — и вот пред очами собравшихся возник накрытый Покровом Сосуд, несомый невидимыми руками. «Дворец, — читаем мы, — заполнился наипрекраснейшими ароматами мира». А на столах пред рыцарями «явились изысканнейшие яства, и перед каждым было такое, кое он желал». А Грааль исчез так же неожиданно, как и появился.