Нет звёзд за терниями (СИ)

— Не помню уж, когда я мясо видал. Я так скажу, плевать мне сейчас, от какой оно твари, хе-хе.

— А честно поделим-то, Юрген, или как всегда?..

— Хватай его! — скомандовал гнилозубый, перебив этого последнего. — Брать целым, кровь не пускать!

Он стоял ближе всех. И ещё другой, с распухшими коленями. И здоровяк — тот бы мог сгрести ручищами в два счёта, но отчего-то не спешил, вертя головой в непонимании.

Раньше, чем успел подумать, мальчишка нырнул между людьми и кучей хлама. Зацепился, плечо обожгло.

— Глыба, скотина тугоухая, взять его!.. Джеб, проваливай с пути, чего встал! Виг, держи, держи его!

Кто-то успел схватить, дёрнул за рубаху.

Крики слились в ушах, зазвенели. Флоренц рванулся, с силой всадил осколок в чужое тело. В ногу, в бок — куда достал. Глубоко ли, сам не понял. Человек охнул, ослабил хватку, мальчишка извернулся и припустил прочь.

Он не соображал, куда бежать. И ног не чуял. Вперёд — вот всё, что знал. Мир будто затянулся пеленой, сжался до точки перед глазами, и было так больно и страшно, что в голове даже мелькнуло сдаться. Покончить со всем быстро, а не длить этот ужас.

Позади кричали. Люди отстали, но они знали это место лучше мальчишки. Он не понимал даже, куда летит. Путь двоился, троился, сворачивал. Всё вокруг было рыжим и чёрным, а в ушах стучало так, что уже и крики становились не слышны.

За поворотом Флоренц налетел на человека.

Тот обернулся неторопливо — совсем старик, иссохшая обвисшая кожа так тонка, что можно сосчитать рёбра. Волосы свисают аж до пояса истрёпанных штанов, редкие, почти белые, если бы не грязь. И борода такая же.

— Всё бегаете, детишки? — медлительно и добродушно спросил старик.

— Я, мне... пусти! — взмолился Флоренц.

Не обойти в этом узком проходе, а бить рука не поднималась.

— Ищешь Кори, а? — лукаво щуря слезящиеся глаза, улыбнулся его собеседник. — Прячутся они от тебя? Пойдём, покажу.

И, закивав мелко, двинулся вперёд. Страшно медленно, загораживая спиной дорогу. Осталось только идти следом, то и дело озираясь и прижимая кулак к сердцу, чтобы не выскочило из груди.

— Во-он туда он нырнул, — остановившись, указал трясущейся рукой старик. — Там его и найдёшь. Хороший он парнишка, Кори, сыром делится. Это хорошо, если дети не забывают стариков.

Флоренц поглядел, куда указывал узловатый иссохший палец, и увидел трубу — широченную, даже он мог бы пролезть. Плоский мятый кусок металла почти загораживал этот лаз, прятал из виду. Труба пронизывала гору хлама, что громоздилась выше человеческого роста, и уводила неясно куда.

— Туда тебе, — подтвердил старик.

Мальчишка сдвинул помеху в сторону и полез, не раздумывая больше, и не сразу сообразил поблагодарить. «Спасибо!» из трубы прозвучало гулко.

Проржавевшие стенки царапали локти, драли рубаху на животе, тянули за штаны. Труба качалась влево-вправо, и что-то над ней стучало и взвизгивало. Но этот путь кончился быстро, и Флоренц выпал на пятачок расчищенной земли.

Позади он услыхал голоса.

— Эй, дурень старый, видал кого?

Беглец затаил дыхание.

— А как же, — охотно откликнулся старик и на том умолк.

— Видал мальца? — поторопили его. — Ростом вот такой, волосы жёлтые. Пробегал он тут?

— Кто? — добродушно спросил старик.

— Недомерок, о котором я толкую. Был здесь кто? Говори!

Старик ещё помолчал и вдруг воскликнул жалобно и тонко:

— Да что ж такое, ботинки потерял! Где же обувка моя? Это вы взяли, над стариком подшутили?

— Да я тебя сроду в ботинках не видал...

— Идём, Венни, только время зря теряем. Чего с полоумным болтать? Всё одно ничего толкового не скажет.

— Это к обеду звонили? — с надеждой спросил старик, уже позабыв о ботинках. — А где это мы? Как отсюда выйти?

— Когда уже ты сдохнешь, дармоед старый, — ответили ему.

Вслед за тем чужие голоса утихли.

Флоренц развернулся осторожно, стараясь не шуметь, и увидал в просвете трубы тонкие ноги старика. Тот нагнулся с кряхтением, взял металлический лист за край и сдвинул, прикрыв лаз. А потом, видно, побрёл куда-то, и тихие его шаги вскоре стали не слышны.

Мальчишка приподнялся и тут же больно стукнулся головой. Охнув, он пригнулся и поглядел наверх: тень, укрывавшую это место, давало рыже-бурое чудище, в котором не сразу и угадывался накренившийся вагон. Днище, почти съеденное ржавчиной, выгнулось наружу острыми краями и нависало низко над землёй. Под таким, пожалуй, и страшно пробираться, а ну как рухнет сверху? Верная смерть. А если внутрь забраться, со стороны увидать могут, да если ещё упадёт, загремит...

— Эй! — коснулся слуха громкий шёпот. — Флоренц!

Мальчишка завертел головой и там, по ту сторону вагона, увидел лицо Ника, лежащего на боку.

— Ник! — обрадовался он.

— Вот дела, я уж думал, от голода и жары всякое мерещится. Давай сюда! Ползи на брюхе, голову береги. Вагона не бойся, он держится.