Нецензурное убийство

Под конец Куцый потянулся под топчан и вытащил старый чемодан, а из него — обернутые тряпками револьверы.

— Пушки?! — Здун, который уже давно беспокойно вертелся на жестком табурете, чуть не задохнулся. Табурет заскрипел, как будто вот-вот развалится. — Курва, Куцый, не моя специальность! Я честный вор.

— А кто позавчера ходил со мной на мокрое дело? — напомнил ему Бигай.

— Ходил, не ходил, не я ж его пырнул! — вскочил с места Здун, после чего добавил спокойнее: — Припугнуть фраера перышком можно, даже пушкой, но чтобы… Но, курва, Куцый, это какой-то нехилый ловкач. Он нас замочит.

— Ты не задарма работаешь, — буркнул Манек.

— А сам он что? Такой крутой и сдрейфил?!

Они заткнулись, когда Бигай отставил стакан и тоже встал.

— Не нравится тебе, отчаливай! — заорал он. — И молись, корешок, потому как — если что, буду знать, кто нас сукам продал! Только не пожалей… — Он повернул барабан револьвера и оттянул большим пальцем курок.

— Ну ты чего, Куцый? Я это так только … — Здун сел и выпил. Однако не помнил, когда в последний раз водка настолько у него не шла.

— Ладно. — Бигай вытер губы. — Кончаем лакать. А Усатый не сдрейфил, он сам сегодня на мокруху идет. Мы должны отвлечь внимание.

— Что ж ты раньше-то не сказал… — проворчал удивленный Граба.

— А чего языком молоть? Усатый говорил, что один фраер сегодня ночью повесится, — загоготал Куцый. — Мы ему только помощь окажем…

Четверг, 13 ноября 1930 года

Даже бокс не доставил Мачеевскому удовольствия. Особенно такой бокс! Однако он понимал, что с покалеченной рукой Леннерту трудно драться лучше. Когда тот несколько раз скривился от боли, наткнувшись правой перчаткой на защиту Зыги, младший комиссар перестал боксировать и отбивать удары и только уклонялся. Если б это был хотя бы технический поединок, а то — просто тебе боксерская школа для юных гимназистов! Хорошо, что тренер Шиманский ушел в другой конец зала и этого не видел.

A у младшего комиссара было большое желание кому-нибудь как следует врезать.

— И как? Дошло до тебя что-нибудь после нашего разговора? — спросил вдруг Леннерт. Он сменил ритм, сохраняя дистанцию, и атаковал левым боковым. — Говорю тебе, притормози, не то через пару лет с тебя вообще толку не будет. А тут еще кризис надвигается… Ух! — Он снова наткнулся. — Последний звоночек, чтобы ухватить пару злотых. Через год даже ментам могут прибавки урезать. Я знаю, что говорю.

Зыга стиснул зубы и вошел в ближний бой. Работая корпусом, бил раз за разом по ребрам. Ощутив исходящий от Леннерта жар, запах пота и одеколона, он взбесился, как хищник, почуявший кровь.

Это продолжалось не больше минуты. Адвокат сразу перевел в клинч, и им пришлось разойтись. Скривившись, Леннерт потряс пару раз правой рукой.

— Что ты сегодня такой психованный? — рявкнул он.

Мачеевский хотел, в свою очередь, спросить, почему приятель не упомянул ему об Ахейце. Хотя, с другой стороны, он что, должен был? Если Леннерт принимал участие в финансировании работ в Замке, то, естественно, его связывали с профессором какие-то дела. И он не Дух Святой чтобы знать, что Зыга интересуется Ахейцем.

— Извини, — буркнул младший комиссар.

— Что «извини»?! — крикнул Леннерт. — Боксируй, еще не время чаевничать!

Теперь уже Мачеевский следил за собой, чтобы отделить борьбу от собственных мыслей. А мысли копошились у него в голове, как белые червячки, откормленные перед рыбалкой. Вся эта неделя, это расследование… а шло бы оно! Даже Руже не позвонил… Все перестало складываться, когда он наткнулся на Гольдера.

Это очень по-польски, спохватился он, все валить на еврея. Холера, с любым другим он был бы осмотрительнее, а к этому заявился, совсем как идиот. На что он рассчитывал? «Ай, вай, помилуйте, пан начальник?!»

Он испытывал оборону Леннерта короткими ударами. В конце концов тот дал себя запутать и опустил защиту. Зыга атаковал. Юрист мог отбить удар, но предпочел на шаг отступить. Наверное, берег руку.

— Стасек, а ты хорошо знаешь этого… — начал Зыга, но не успел добавить: «Ахейца», потому что внезапно получил тычок правой в ребра.

— Удар! — Леннерт отскочил и с минуту стряхивал боль с раненной ладони. — Может, закончим в следующий раз? Как ты насчет субботы?

— Конечно! Пусть будет суббота, — пробормотал Мачеевский.

* * *

Когда младший комиссар, опоздав не больше чем на пять минут, вошел в кабинет, его уже ждал Вилчек.

— Что это ты так рано на инструктаж? — спросил Зыга.

Агент нерешительно посмотрел на Крафта, потом снова на Мачеевского.

— Ну говори, что там. Гайец обнаружил, что ты его ведешь?

— Хуже, пан начальник, — вздохнул Вилчек. — Этот Гайец повесился. Вы сами велели деликатно, поэтому вчера я на самом деле почти ничего не выяснил, кроме его адреса и нескольких знакомых. Хотя знакомых у него немного, нелюдим. Сегодня я должен был к этому вернуться, только вот он утром не явился на работу и…

— Откуда ты узнал?

— Был рапорт из Двойки. Мне сказали, когда пришел на службу.

— Кто туда выехал?

Крафт заглянул в бумаги, которые получил на входе от дежурного. Он еще не успел их просмотреть.