Нетвой

Я ему все рассказываю. Вообще все. Как с Ярославом познакомились, как поженились, как я его с другой девушкой застала, когда Матвею год был. О разводе рассказываю, о том, что он вернулся полтора года назад, о неподтвердившейся беременности, о том, что убежала от него с ребенком на руках и живу теперь на съемной квартире. Я рассказываю, что он ходит за мной, что звонит, в слезах зачем-то упоминаю аллергию на пионы и то, как полчаса чихала, когда Ярослав притащил мне их. Говорю ему, как он приезжал к моей матери, рассказываю, как приехал тогда домой с цветами, а я его выгнала, рассказываю всю правду про этот ужасный поцелуй, говорю, что предложил вернуться за оплату долга, я не утаиваю абсолютно никаких деталей. Я все рассказываю. Потому что… так ведь с любимыми поступают, да?

– Можно я его сломаю? – говорит Антон небрежно спокойно, но вряд ли в нем есть хоть грамм этого ненастоящего спокойствия. У него кулаки и челюсти сжимаются так сильно, что зубы немного скрипят, и я не сомневаюсь, что он действительно хочет сломать Ярослава. И был бы тот сейчас рядом – сломал бы.

– Антош, – сказать нужно, что лучше Ярослава не трогать, потому что проблем тогда не оберешься, потому что связи у этого козла везде есть. Но молчу. Потому что мужчина он, а не мальчик, и сам все понимает прекрасно. И не хочет он, чтобы я его защищала, сам меня защищать хочет, – обними меня лучше, пожалуйста.

Нам все еще сложно, подкосил очень этот случай, и мое неправильное поведение сыграло огромную роль в том, что Антон все еще холоден ко мне. Но он растает, я знаю. И все сделаю для того, чтобы он оттаял. Пора теперь мне добиваться его сердца, кажется…

Он обнимает. Крепко к себе прижимает и в макушку меня целует, и сидим так минут десять, наверное, в тишине и теплоте друг друга. Говорить не хочется, хочется залезть в голову к Антону и услышать, о чем он думает, чтобы понять, насколько сильно я этого мальчика покалечила.

Я ужасная, да? Наверное, да… Но он почему-то до сих пор рядом. А я почему-то очень-очень счастлива.

Поднимаю голову, все затекло уже от неудобной позы, но вылезать из объятий Антона не хочется ближайшую вечность. Я чуть отстраняюсь и кладу ладошку на щеку, поглаживая пальцем колючую чуть отросшую щетину. Ему идет. Но без нее в сто раз лучше.

– Красивый, – шепчу, не сдержав эмоций. Правда красивый ведь.

– Подлизываешься, засранка? – хихикает Антон, а сам жмурится от удовольствия.

Веду пальцем по носу, бровям, перехожу на губы. Улыбаюсь от нежности и трепетности момента. И снова рядом с ним словно нет никаких проблем. Так хорошо…

Тянусь к нему и целую его сама. Каждый раз в груди такой кайф оттого, что первая тянусь… Целую в уголок губ, улыбаюсь, когда Антон не отвечает, а только подставляет губы для моих поцелуев, дразнит, издевается.

Но я целую. Просто чмокаю все его лицо, зацеловываю все раны, как и обещала, и радуюсь, когда вижу, что Антону приятно. Целую и целую, пока он сам не выдерживает. Обхватывает руками голову и целует в губы, снова стирая все плохое, что есть вокруг.

– Я завтра поеду к Матвею, не теряй меня, хорошо? – говорю, отстранившись. Не хочу, чтобы Антон думал, что сбегаю. Хочу, чтобы все знал. – Маме нужно в город поехать, поэтому я буду с ним.

– Когда ты нас познакомишь? – добивает меня.

– Скоро, обещаю тебе!

Целую еще раз в губы и сбегаю, как подросток. Скоро… Обещаю, Антош.

Глава 25 Оля

– Ты вообще ничего не ешь, да? Совсем худая стала.

Мама. Она у меня чудо-женщина. Она всегда ворчит на меня, но всегда волнуется и убьет за меня любого. Действительно чудо. Нужно просто привыкнуть к ее характеру, она не такая плохая, как кажется. Накладывает мне целое ведро еды, говорит о том, что я похудела, с самого моего приезда.

Матвей еще спит, он у меня совенок, а мы сидим на кухне, завтракая.

Я правда немного сбросила, хотя сбрасывать мне нечего. Это все нервы и стрессы.

– Нервничаю много, вот и похудела.

– Все болезни от нервов, Оль, ну спокойнее надо быть! Ты из-за долга отца? Давай дом продадим, я не хочу, чтобы ты тянула все это на себе, – говорит мама, прижимая руки к сердцу. Она чувствует себя виноватой, что с долгом отца разбираюсь я. А я искренне не понимаю, как могу сбросить это все на ее плечи и просто жить.

– Мама! Никто дом продавать не будет, Матвею тут очень нравится, ты же знаешь. Тем более ты занимаешься с ним, пока я работаю, так что все честно, мы обе стараемся. Я на днях внесу еще один платеж, мы справимся, хорошо?

Вижу, что мама пытается сдержать слезы, всхлипывает, и я перевожу тему, чтобы ее не расстраивать еще больше. Все произошедшее с отцом очень сильно подкосило ее, и какой бы вредной она ни была, я, конечно, ее не брошу. Она меня никогда не бросала. Когда у меня была травма на гимнастике, она была единственной, кто не бросил меня, заново учил ходить. Я никогда это не забуду.