Неучтенная планета

Экран на потолке показывал безмятежное звездное небо. Она смотрела на сияющие белые точки и чувствовала, как закипает тяжелая злость, от которой пекло в груди. На подушку сползла слезинка, Айа быстро потерла глаз и с подозрением огляделась. Шиари наверняка видели и записывали все, что происходило в каюте.

Выразить свои чувства было нечем. Обломки кресла шиари уже забрали. Айа попробовала открутить с одного из ремней застежку, и она на удивление легко поддалась. Айа тщательно прицелилась и запустила застежкой в потолок. Она вошла в пластик как в масло, прорвав экран. По звездному небу от поврежденного участка протянулись таинственно переливающиеся нити, как будто Вселенную готовился захватить колоссальных размеров паук.

– Ха! – обрадовалась Айа и стала откручивать следующую застежку.

В каюту бесшумно вошел шиари. Вежливо улыбаясь, он поднялся на цыпочки и легко выдернул из потолка новую Айину игрушку.

– Ну не-ет… – без особой надежды заныла она.

– Приношу извинения, – шиари снял все застежки, немного подумал, достал из кармана блестящие ножницы и срезал заодно и ремни. – Ищите душевное равновесие. Дышите. Думайте о приятном.

– Безголов безграничный… – простонала Айа.

– Вы исповедуете религию бэшио?

– Да я же у вас действительно свихнусь!..

– Ваш разум не поврежден, – покачал головой шиари. – Вы злитесь. Выскажу оценочное суждение: это прискорбно, но вы постоянно злитесь.

Она хотела запустить в него сапогом, но вовремя поняла, что обувь ей еще пригодится.

– А если мне это нравится? Если мне необходимо злиться для душевной гармонии?

– Нет. Позвольте отметить, что это невозможно.

Айа тяжело вздохнула.

– Ну хоть погулять мне где-нибудь можно? Без… конвоя?

– Я поинтересуюсь у вашего лечащего специалиста, – пообещал шиари и удалился.

На испорченном потолочном экране начало всходить кривое солнце. Она уткнулась лицом в подушку.

И тут в ментальном поле к ней постучался кто-то незнакомый. Айа назубок знала манеру общения и своего корабля, и Селеса, и его корабля. Селес всегда стучался осторожно, его корабль вплывал в чужие мысли лениво и неохотно, словно делал одолжение, а корабль Айи… сложно сказать, в чем была его особенность, просто каждая гуманоидная составляющая узнала бы свой корабль из тысячи других.

Незнакомец вломился грубо, деловито и сразу спросил:

– Тоже не в духе?

– Э-э… привет. Ты кто? Селес, ты его слышишь? Корабль?

– Никого нет. Может, умерли?

– П-почему умерли?

– Не знаю.

– Ты кто?

– Какая разница? Я же не спрашиваю, кто ты.

– Ты в ментальном поле или в моей голове?

– Возможно, это ты в моей голове. Или мы оба в чьей-нибудь тупой башке.

– Все галлюцинации так говорят. Селес? Я наконец-то услышала голоса. Селес!

– Он сволочь.

– А ты откуда знаешь?

– Ты тоже сволочь. Все сволочи. Если смотреть объективно. И все плохо закончится. Это печально. Но грустят только идиоты, надо готовиться.

– К концу света, да?

– К войне. Все всегда заканчивается войной. Мясорубка…

– Что?

– Вселенная – это большая мясорубка. И она хочет жрать.

– Да ты чокнутый, – огорченно констатировала Айа.

– Какая догадливая сволочь.

На обед подали чье-то розовое мясо, такое мягкое, что кусочки трепетали, как желе, когда шиари ставил блюда на стол. К мясу прилагалось окруженное облачком пара варево, разлитое по маленьким чашкам. Селес вежливо понюхал пар – ему тоже принесли порцию еды, и ею, видимо, следовало восхититься.

За столом сидели ответственная за седьмой сектор платформы Тиинонашт Дархостира и человек, которого до недавнего времени звали Амий Морич. Как выяснилось, настоящее его имя было Хаген Танеску. Селес не узнавал благодушного человека с густыми бровями – в отличие от своего кальдеронского альтер эго, Хаген был шумным, резковатым и как будто все время неуловимо чем-то недовольным. Даже черты его лица заострились, и он больше не походил на почтенного учителя. Пока они ждали обеда, Хаген несколько раз порывался закурить и сердился на Тиинонашт, которая деликатно его отговаривала. Также оказалось, что он прекрасно владеет несколькими шиарийскими диалектами и давно с Тиинонашт знаком.