Неучтённые миры

Тинхе встряхнул пальто. Тут же прозвучала еще одна очередь хлопков. Целились уже не в грудь, а в голову. Теория, что одежда — это броня, а открытая кожа — беззащитна, не нашла подтверждения. Выстрелы не достигли цели. Враг остался непоколебим.

— Да что ты за брул такой? — взвизгнул Сломанный Нос.

Стрелявший же предпочел перезарядить магазин. Еще одна очередь прошлась звонкой волной. Тинхе сдвинулся, закрывая линию обстрела, на которой я оказалась. Сейвал наконец сообразил.

— Колдун!

Мужчина полез в потайной карман спецовки.

— Кто ты? Зачем здесь? — спросил Повязкоголовый, пока его напарник справлялся с новым оружием.

— Тинхе, ягоды роа! — вновь встряла я, выглядывая из-за спины Странника. Точно с таким же дротиком ходил Никий. — Их яд блокирует магию.

— Прекращай, Дробь. Я здесь. Больше ничего не должно иметь для тебя значения.

— Высокомерный мудак, — ответил вместо меня сейвал.

Мой вредный спаситель и глазом не моргнул. Конечно, прячась за спиной Врага, я мало что могла сказать о выражении его лица. Но что-то подсказывало, вряд ли он втихаря корчит рожи оппонентам.

Враг взмахнул рукой.

Дротик воткнулся в пол в нескольких десятках сантиметров от меня. Было меньше секунды, чтобы выдернуть его, но я справилась. Когда Враг обернулся, чтобы проверить, чего я там шебаршусь, снаряд исчез в моем кармане.

— Не отвлекайся, — посоветовала я.

— Моя ревнивая Дробь, — в раздражающе-снисходительном тоне прорезались игривые нотки, от которых меня бросило в дрожь. В Лэйтарии очень тонко относились к понятиям собственности. Назвать что-то своим, не имея на это реальных прав, было сродни преступлению. Поэтому, когда Враг сбился, называв меня своей, я поняла, что сделал он этот вовсе не ради драматического эффекта. Лэйтарец обозначил границы. — Нет такой вещи, что могла бы отвлечь меня от тебя.

Странник взмахнул рукой. Пыльца магии мазнула по лицу. Я зажмурилась.

Хотелось одернуть Тинхе, чтобы он внимательнее отнесся к вооруженным сейвалам, которые в любой момент могли устроить пакость. Но когда в очередной раз выглянула оценить обстановку, мужчин не было. Точнее они были, но не в том агрегатном состоянии, в котором положено быть живым людям.

Две статуи с перекореженными лицами не представляли опасности. Как и их окаменелое оружие. Вот он Визирь во всей своей силе. У Тинхе и мысли не возникло воспользоваться магией лэйтарцев. Он действовал ровно в рамках закона миров. Ничего лишнего. Враг провернул все чисто и гладко, без единой возможности подкопаться.

— Который из них оставил на тебе синяки? — Странник приблизился к статуям. Прятавшиеся в углу девушки не вызвали у него интереса. — Этот? Оба?

Желание сдать мучивших меня сейвалов было велико. Отомстить за унижения, за травмы, за домогательства, за страх, которые пережила. Я ненавидела мерзавцев всем сердцем. Будь у меня настоящая действующая магия, знай атакующие заклинания, сама бы разделалась с ублюдками. Но та угроза, что исходила от Врага в их сторону, предвосхищала любую месть, которую бы я могла свершить.

— Н-никто.

— Правда? — Враг ткнул пальцем в лоб Повязкоголового. Статуя зашаталась. В каменных изваяниях все еще теплилась жизнь. Заклинания были обратимы.

— Неважно. — Горло перехватило. Голос не желал слушаться, когда я пожелала сказать слова в защиту сейвала. Глубокий вдох придал уверенности. — Мы здесь не за этим.

Взор завораживающего взгляда остановился на мне. Сердце тут же ускорило ритм. Хотела бы я думать, что это произошло из-за страха, но как раз именно его я больше не ощущала. Будто почувствовав это, Тинхе улыбнулся.

— Вот значит как, Дробь. Ты готова завершить контракт?

— Вообще-то, снять с нас проклятье богини.

Темный повелитель, он же Великий визирь фомров, вздернул брови.

— Хочешь — да. А сможешь ли?

Вопрос на миллион долларов, два мира, один дар и свободу Избранной.

— Зависит от того, насколько понятие «поцелуй любви» из легенды красивая метафора.

— 18 —

— Тогда сделаем все красиво?

Демонстративно, как герой плохо-поставленной театральной драмы, мужчина в черном поклонился, прижимая одну руку к груди, а вторую уводя назад. Потом выпрямился и изобразил в воздухе замысловатую фигуру. Магия внутри меня откликнулась блаженным теплом.

Будто в сказке моя рабочая форма растворилась в дымных красках. В глазах заплясали огни. Когда зрение прояснилось, я обнаружила, что стою в платье. Окажись я сейчас среди диснеевских принцесс, гармонии бы не нарушила.

— Ха-ха, — едко отозвалась я на откровенное веселье на лице Врага. — Кто-то пересмотрел «Золушку». Или перелопатил слишком много девичьих фантазий.

Черт с ним с воздушным платьем из тонкой парящей ткани, мерцающих камней на изящных оборках и сложно сконструированным лифом, что мистическим образом добавлял груди лишних полтора размера (о которых я мечтала в неразумной юности, а не в реальности, где существовал спорт, гравитация и неудобные лямки). Неизвестные чары коснулись моей кожи, засиявшей чистотой, и волос, тут же свернувшихся кудрями в элегантную прическу. Травмы никуда не делись, они скрылись за маскирующими заклинаниями.