Неудача в наследство

Договорить не успела. Глаза её закрылись, и она стала оседать вниз и вперёд, вываливаясь из окна. Михаил попытался подхватить её как можно бережнее, но она, как тесто, стекала вниз, буквально выскальзывая из рук. Низенький, на ладонь от пола подоконник ничуть не способствовал ловле барышни, напротив, предательски подвернувшись под ногу, он лишил Михаила остатков равновесия, и из окна вывалились двое. Милованов в полёте изловчился взвалить Анну на себя и через мгновение сидел в какой-то клумбе с бессознательной Кречетовой на руках, смотрел на ярко освещённый прямоугольник окна и благодарил всех богов, что полёт был недолог.

Глава 17. Прогулка в парке

Сознание возвращалось медленно, нехотя. Беспамятство тягуче липло и не спешило выпускать из своих объятий. «Нужно было сразу после ужина домой уезжать», — мысленно укорила себя Аннушка. Однако к концу трапезы ей стало почти хорошо, и она решила, что в этот раз приступ обошёл стороной.

Не обошёл.

Первый приступ случился с Анной с год назад, в начале прошлого лета. Внезапно звуки, свет, запахи — всё стало раздражать, причинять боль. Думалось, что голова расколется. Это было страшно, и в то же время этого почти хотелось, так как, развалившись на несколько частей, голова точно перестала бы болеть. Приступ прошёл. Всё забылось. Но только до следующего раза. За первым приступом случился второй, затем третий. Накатывали они не слишком часто, раз или два в месяц. Иногда казалось, что приступ неизбежен, но, помучив её некоторое время светобоязнью и тошнотой, он отступал, чтобы, вернувшись через несколько дней, терзать с удвоенной силой. Сознание от боли она теряла только единожды. Осенью. Именно тогда родные всполошились и пригласили доктора.

Поликарп Андреевич долго её осматривал. Оттягивал веки, заглядывал в глаза, выстукивал, выслушивал. Хекал, хмыкал, наконец вынес вердикт: барышня обладает тонкой душевной организацией, что с её даром неудивительно. Приступы не смертельны, но неприятны. Ей противопоказаны волнения и потрясения. Видел он два возможных выхода. Либо оградить Анну от всяческих мирских терзаний, например, в обители, либо — замуж. Замужество, как известно, очень женскую душевную организацию укрепляет. Очень.

Ни в обитель, ни замуж не хотелось. С приступами Аннушка смирилась и даже свыклась, приспособилась. Чутко прислушивалась к себе, при малейшем намёке на приближение стремилась уйти домой, запереться в комнате и отлежаться. Тем более что случались они обычно вечерами, а то и ночью.

Сегодня Аннушка поступила глупо, необдуманно. Нужно было уходить сразу после ужина. Её отсутствия и не заметил бы никто, не хватился бы. Но нет. Ей, видите ли, показалось, что приступ стороной прошёл и у неё есть несколько дней без мигрени. Как же она ошиблась! Духота и голос Орловой вернули не успевшую далеко отойти боль. Без помощи Милованова она даже в зал выйти не смогла бы. Кстати! Милованов. Зал… Окно!

Где она сейчас?

Аннушка попробовала пошевелиться или хотя бы открыть глаза — не вышло. Попыталась расслабиться и прислушаться к своим ощущениям. Боли не было, но слабость чувствовалась неимоверная.

Легко представлялась, что она вновь стала маленькой, набегалась в парке до полной потери сил и задремала под любимым клёном. Её нашёл папенька, поднял на руки и понёс домой. И Аннушка чувствует сквозь дрёму и сильные руки его, и шум дыхания, и стук сердца. Папенька несёт её в дом, а ей кажется, что она плывёт куда-то, покачиваясь. А глаза открыть не может — спать очень хочется.

Сейчас тоже было тепло, надёжно. Ноздри щекотало. Пахло влажной землёй и цветами. Тонкой нитью, свежей и чужеродной, вплетался запах бергамота. Это насторожило. Папенька не любил этот терпкий, горьковатый аромат.

Анна вдохнула поглубже, как перед прыжком в холодную воду, и всё-таки распахнула глаза, наконец-то справившись с неимоверно тяжёлыми ресницами.

Со всех сторон её обступала ночь. Звёздное небо распласталось над головой. Смутные силуэты растений виднелись в тусклом свете, скупо выплёскивающемся из распахнутых окон. Звуки музыки — далёкие, приглушённые. Мужской подбородок у самого её виска, закрывающий часть обзора.

— Что происходит? — еле слышно произнесла Анна. — Где я?

В ответ раздался прерывистый вздох, несколько приглушённых и маловразумительных восклицаний.

Анна, почти не удивившись, узнала Милованова.

Он качнул головой, кашлянул и выдавил из себя пару фраз, чуть больше напоминающих связную речь:

— Несчастный случай. Из окна выпали. Мир кружится… Видно, голову тряхнул.

Анна собралась с силами и, опершись на руку, приподнялась с мужского плеча.

— Вы стукнулись головой? Нужно помощь позвать? — спросила она дрожащим от слабости голосом.

Рука, на которую она опиралась, тоже подрагивала.

— Не головой, — промычал Милованов в ответ, — но стукнулся.

— Помогите! — попыталась крикнуть Анна, но вышло так тихо, что она сама с трудом себя услышала.

Милованов поморщился.