Неудачник

Женька прав. Но я не могу больше сопротивляться. Не могу двигать руками и ногами. В голове красный туман. И только одно желание — отдохнуть, оказаться подальше от боя.

Женя заходит сзади, обхватывает шею. Еще миг, и я начинаю задыхаться. Хватаюсь за руки. Но хватка крепка, а я очень слаб. Еще несколько секунд, и дышать становиться невозможно, картинка перед глазами исчезает, я проваливаюсь во тьму.

Прихожу в себя от того, что Женька стучит по щекам. Медленно открываю глаза. Зрение не фокусируется, все расплывчато, неясно.

— Не можешь сопротивляться, сдаешься — умираешь, — бесстрастно говорит Женька.

Я не могу говорить, в горле першит. Откашливаюсь, постепенно прихожу в нормальное состояние.

— Ты никогда не завершишь начатое, если не будешь готов идти до конца. Шагнуть дальше, чем противник.

— Я понял, Женя, — шепчу я. — Я понял…

— Ну, тогда поехали. Хватит на сегодня.

У дома Женька говорит на прощание:

— Это очень важно. Идти до конца.

— Я все понял.

— Ладно, я позвоню.

Дома готовлю кофе. Тело болит, болит горло. Женька конкретно отделал. Я набираю ванную, долго лежу в горячей воде, пытаясь прийти в себя. Мир — место боли и страданий. Здесь ты будешь падать снова и снова, чтобы всем естеством почувствовать мельчайшие ее оттенки. Боль наполняет тебя от рождения до смерти. Со временем, ты становишься экспертом во внутренних противоречиях, почти мазохистских стремлениях, отчаяние, падении и прочих прелестях. Тебе уже не надо доказывать, что волшебный мир, окружавший в детстве, лишь иллюзия, тонкая пленка, прикрывающая развитие от рождения, докуда повезет. Нет, твой мир — это страдания без выхода, страдания без цели и перерывов, просто страдания. Так было и будет всегда.

В следующую неделю Женька приезжает еще несколько раз. После каждой битвы в заброшенном зале, на теле прибавляется синяков. Но что-то со временем меняется. Появляется злость, идущее изнутри стремление достать, сдохнуть, но достать. Без оглядки на боль тела, без внутренних терзаний. Вцепиться зубами в горло, рвать, утонуть в чужой крови. Женька бьет все сильнее. Так, что ночами я не могу уснуть. Так, что перестаю следить за Серегой. Но это нужно, теперь я понимаю, что действительно нужно.

По истечению двух недель у меня есть подробные маршруты движения Сереги, расписание повторяющихся встреч, места, где он любит бывать. Через Игоря я знаю про его друзей и девушек, с которыми спит. Я знаю что он ест, во что одевается, на какой АЗС заправляет машину.

Переходим к активной стадии операции, говорит уверенный внутренний голос. Меня просто тянет к его двору. Я точно знаю, что для силовой акции лучше выбрать среду или пятницу. В эти дни Серега идет домой один. Бывает нетрезв. Во дворе вечером обычно почти никого нет. Я знаю, где оставить машину, знаю, где затаиться. Если не получится на пустыре, можно у подъезда. Есть как минимум три варианта, пора действовать.

Приходит еще одно утро. Обычное утро в череде сотен других. Только окрашенное жаждой добраться до Сереги. Сегодня что-то меняется. Я как обычно сижу в машине у «Рафинада». Серега выходит нервный, резко распахивает дверь машины, громко хлопает. Сейчас, по плану, должен быть спортивный зал. Но Серега едет в офис. Там проводит четыре часа. Я привычно занимаю лавочку невдалеке от входа. Серега выходит не один, с мужиком бандитской наружности. Я слышу обрывок разговора:

— И че, так и предъявили? — спрашивает Серега.

— Ну… бычары тупые! — отвечает мужик.

— Надо наказать. Зарываются, уроды! Они «стрелу» забили?

Я сижу, отвернувшись, опустив голову. Блин, «стрелка»! Так Серегу могут убить ненароком. Нет, это право принадлежит мне, появляется безумная мысль.

— Забили. Сегодня в час ночи у лыжной базы. Там недалеко есть полянка в лесу. Вот там.

— Вот и нормально, — довольно говорит Серега. — Там их песец и настигнет. Уроды!

— Кого с собой возьмешь?

— Никого. Из-за гопоты заезжей пацанов от дел отвлекать? С этими недоносками я и один разберусь.

— Точно?

— Абсолютно.

— Ну, как знаешь, — говорит мужик, пожимая плечами. — Только рискованно это. Там ведь могут оказаться полные отморозки.

— Такие же, как мы? — спрашивает Серега, довольно улыбается.

— И все же, лучше послать ребят. Они молодые, горячие — справятся. А тебе не солидно самому.

— Вопрос решен, — говорит Серега таким тоном, что мне становится не по себе. — Так лучше запомнят. Подвези мне к вечеру ствол. Давай.

— Ты куда сейчас?

— Отдыхать. Будь на связи.

Серега ведет резко. Почти сразу давит педаль газа в пол. Мне сложно угнаться, да и не нужно. Я знаю место и время. Поэтому отстаю, сворачиваю в ближайшие дворы. Есть время до полуночи.

Сначала я просто сижу в машине, осмысливаю все, что услышал. Поражает Серегина самоуверенность. Если услышал я, могли услышать и враги. Хотя, я и есть враг, но на будущей «стрелке» опасности не представляю. А ребята могли и подслушать.