Неудачное признание

— Мы хотим угадать, о каких событиях идет речь в экстренных новостях, — пояснила я.

— Платите четвертак, я зачитаю заголовок, — ответил наглец, стоимость товара которого едва ли доходила до тридцати монет.

Гостьи взволновались, доставая кошельки.

— Не спешите платить! Заголовок мы уже услышали, это «Экстренный выпуск», остановила их мадам Брин и намекнула: — Эффективнее оплачивать текст по частям.

— Статей четыре. Я возьму пять монет за статью! — тут же заявил мальчишка.

— Хватит и двух за первое предложение, — отрубила она и протянула почтальонку деньги. — Я уверена, в одной из экстренных новостей речь идет о новой любовнице короля. Леди Гаррет.

— Я следующая! Там написано о крупном проигрыше казначея на скачках! — заявила баронесса Правир и тоже передала пару монет. — Его должность висит на волоске, ведь деньги взяты не из личных средств.

Во всеобщем вздохе удивления громче всех прозвучала жена посла Дайголо:

— Мой черед! В новостях говорится о герцогине Дио, сбежавшей из-под венца.

— А мы не будем спешить, — сказала основательница «Антизмеевика», дав знак своим сподвижницам. — И последнюю статью временно оставим за собой.

Я не стала спорить, дала отмашку пацаненку, который громко и четко прочитал первую строчку из первой статьи: «Младшая дочь графа Ферранo уже не свободна!»

Взгляды всех присутствующих и сошлись на моей скромной персоне. Я нервно поежилась, в деталях представляя, что после скажет мне мама.

— «У нас есть обличающие снимки их связи!», — раздалось в гостиной.

Брoви гостий высоко поднялись, мои, к cлову, тоже. Боюсь представить, как будет разгневан отец. фиви никогда ни с кем не попадалась, а я даже вспомнить не могу, когда завела порочную связь. И мне бы забрать у мальчишки газету, но он уже продолжил:

— «Неизвестным возлюбленным оказался благородный красавец степных кровей!»

Вот теперь в комнате стало нестерпимо тихо, воздух зазвенел напряжением и горячим любопытством. И в этой заряженной атмосфере голос основательницы «Антизмеевика» прозвучал особенно звонко:

— Дамы, боюсь, мы все заведомо проиграли. Только дорогая Орвей может знать имя степняка.

— Ошибаетесь, — улыбнулась я, протягивая две монетки. — Мне и самой беcкрайне интересно.

— Вы и не знаете?! — воскликнули они, а мальчонка зачитал:

— «Это всеми любимый, несравненный, невероятный... — Он запнулся, с сомнением посмотрел на меня и выдохнул: — Коэн Зэнге».

В моей памяти ярко вспыхнули обрывки фраз степняка до его падения с дерева. Выходит, вспышка мне не показалась? И он совсем не шутил, обещая расправу? И действительно, имя Коэна прозвучало как прoклятье, или же было воспринято как черная метка. В одно мгновение из гостиной выветрилось все взбудораженное веселье, тяжелые взгляды сошлись на мне, затем уставились в чашки. И в гудящей недoумением тишине очень громко прозвучал спокойный голос мамы:

— Нордал, дайте ребенку конфет и купите газету, — приказала она дворецкому, после чего беззаботно улыбнулась мне: — Прочитаем на досуге.

И это ее реакция?!

Я моргнула, выпадая из транса, остальные дамы тоже пришли в себя, но... осадок остался. И чаепитие мы завершили в неловких разговoрах о реставрации картин и ремонте ковров. Удивительно, как одно лишь упоминание младшего Зэнге испортило им не только настроение, но и желание находиться в нашем доме. Видимо, с этим степняком никто не желал налаживать связи.

В течение получаса одна за другой они, ссылаясь на срочные дела, отбыли прочь. Графиня так же поднялась, она уже просмотрела экстренные новости столицы, улыбнулась каким-то высказываниям. И вместо того чтобы дотошнo расспросить меня и укорить в несоблюдении приличий, решила отнести газету в кабинет отца.

— Спасибо. Это была очень интересная встреча.

— И все? — Я шла следом и не находила объяснения ее спокойствию, даже умиротворенности, которой можно позавидовать. — Где возмущение, негодование и осуждение?

— Их нет и не будет, — беспечно отозвалась она, поднимаясь по лестнице. — Ты замечательная дочь. Мы очень гордимся тобой, любим и верим, что все сказанное в газете сфабриковано. Коэн Зэнге для тебя всегда был самодовольной пустышкой в красивой обертке.

С этим я не спорила, но удивило другое.

— То есть как... любите? — у меня вырвался нервный смешок. Что ни говори, а это день открытий. Для Зэнге я стала возлюбленной девой, для общества полезной пешкой и любимой дочерью для родителей.

— А есть сомнения? — Она прошла по коридору второго этажа, толкнула дверь кабинета и положила газету на стол отца. Секретарь и слуги содержали комнату в абсолютном порядке, но графиня все равно поправила настольную лампу, стряхнула пылинку с кресла и только после этого внимательно посмотрела на меня. — Орвей?

— Я большую часть жизни была уверена, что вы меня не любите.

Она уронила руки по швам.

— Что?! — Кажется, это было сродни удару, мама побледнела и перестала дышать. Возможность осиротеть вновь стала реальной. Но слова обратно не забрать, придется объясниться.

— Не совсем так, я... я думала, вы любите меня меньше, чем Фиви.