Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

Со временем советские люди стали ездить за границу не для «строительства социализма» и без романтических ожиданий. Для партийных и государственных функционеров, представителей культурной элиты поездки за рубеж превратились в вопрос престижа и статуса, а также доступа к вожделенным материальным благам, которых не было в СССР. В начале 1960-х гг. даже возник официальный «молодежный туризм», по каналам которого нескончаемые вереницы комсомольских работников поехали за рубеж: за один 1961 г. 8 тыс. молодых людей по линии комсомола и его «обществ дружбы» посетили Соединенные Штаты Америки, Великобританию, Швейцарию, Западную Германию и другие капиталистические страны^{697}. Многие из них, побывав там, окончательно убедились, что общество изобилия, которое Хрущев обещал советскому народу в будущем, уже существует на Западе. Михаил Горбачев из Ставропольского крайкома КПСС совершил свою первую зарубежную поездку в ГДР в середине 1960-х гг. В 1971 г., будучи первым секретарем крайкома, т. е. номенклатурным работником высшего звена, Горбачев уже смог путешествовать по Италии с женой. Он взял напрокат автомобиль и объехал на нем Рим, Палермо, Флоренцию и Турин. Раиса Горбачева вела в ходе поездки социологические наблюдения, делая подробные заметки в блокнотах. В какой-то момент эти наблюдения подвигли Раису спросить мужа: «Миша, почему мы живем хуже?»^{698}.

Еще одним следствием культурных перемен в советском обществе стал спад воинственных ура-патриотических настроений. Успехи в ядерных вооружениях вдохновили Хрущева в 1959 г. на то, чтобы начать отход от практики всеобщей воинской повинности и длительной службы в рядах вооруженных сил — одной из основ милитаризации общества^{699}. Все большее число молодых людей, в частности студентов, получали отсрочки, а то и вовсе освобождались от военной службы. В 1960 и начале 1961 г. были произведены значительные сокращения в личном составе советской армии — на одну треть. Сотни тысяч юношей смогли получить отсрочки от призыва, а сотни тысяч офицеров оказались «на гражданке». С января 1961 г. в высших учебных заведениях были отменены военные кафедры — их восстановили в 1965 г., после смещения Хрущева^{700}.

«Мирные наступления» послесталинской советской дипломатии, радикальное сокращение армии и сворачивание военной пропаганды привели к тому, что в общественных настроениях начали проявляться антивоенные и даже пацифистские настроения. Хотя советские кинофильмы, спектакли, литературные произведения и мемуары по-прежнему посвящались героям Гражданской войны и подвигам советских людей в Великую Отечественную, в них было все меньше официального пафоса и все больше трагического реализма и внимания к личности. Стала выходить в свет «проза лейтенантов» — произведения писателей, прошедших войну молодыми и попытавшихся честно разобраться в том, что произошло тогда лично с ними и со всей страной. Началась эта тенденция романом «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова, опубликованном еще при Сталине, и продолжилась трилогией Константина Симонова «Живые и мертвые», рассказами и повестями Булата Окуджавы, Василя Быкова, Алеся Адамовича, Юрия Бондарева и других. В своей трилогии Симонов связывал тяжелейшие поражения и потери, которые понесли советские войска в первые месяцы войны с немцами, со сталинскими репрессиями военных. Новая военная проза была встречена в штыки, в том числе многими сталинскими маршалами и генералами. «Литературная газета», орган Союза писателей, критически относилась к попыткам «дегероизации» войны, а ведущий кремлевский идеолог Юрий Жуков писал в «Известиях» о том, что «некоторые произведения» изображают войну «гнетущим образом, как беспрерывную бойню»^{701}.