Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

В сентябре 1945 г. Сталин отверг предложение госсекретаря США Джемса Бирнса подписать договор, предполагавший демилитаризацию Германии на срок от двадцати до двадцати пяти лет. Во время переговоров с Бирнсом в Москве в декабре 1945 г. Сталин, удовлетворенный решением американцев придерживаться формата сотрудничества, выработанного на конференциях в Ялте и Потсдаме, заявил, что «в принципе» согласен обсудить идею о демилитаризации Германии. Но это был всего лишь тактический маневр. Сталина по-прежнему не устраивала идея Бирнса. Со всей очевидностью это проявилось в феврале 1946 г., когда Бирнс предъявил советской стороне свой проект договора о демилитаризации Германии. Несколько месяцев Сталин, его дипломаты и военные обсуждали американское предложение. Против предложения американцев выступило почти все высшее военное и дипломатическое руководство страны. В мае 1946 г. 37 человек, включая членов Политбюро, представили на рассмотрение Сталину свои заключения^{270}. Жуков писал: «Американцы желают как можно скорее закончить оккупацию Германии и удалить вооруженные силы СССР из Германии, а затем поставить вопрос о выводе наших войск из Польши, а в дальнейшем и из Балканских стран»^{271}. Заместитель министра иностранных дел Соломон Лозовский в своей докладной записке был даже более категоричен. «Принятие проекта Бирнса, — писал он, — привело бы к ликвидации оккупационных зон, к выводу наших войск, к экономическому и политическому объединению Германии и к экономическому господству Соединенных Штатов Америки над Германией». А это, в свою очередь, «означало бы и военное возрождение Германии, а через несколько лет — германо-англо-американскую войну против Советского Союза». Министерство иностранных дел подготовило заключение, в котором делался вывод о том, что правительство США, выдвигая предложение о демилитаризации Германии, преследует следующие цели: покончить с оккупацией Германии; сорвать получение СССР репараций; отойти от решений, принятых союзниками на Крымской и Берлинской конференциях; ослабить влияние СССР на Германию в европейских вопросах; ускорить восстановление реакционной Германии с тем, чтобы использовать ее против Советского Союза. Эти выводы превратились в общепринятый набор установок, который стал использоваться в дальнейшей дипломатической переписке в тех случаях, где нужно было дать общую оценку американской внешней политике^{272}.

Ни в одном советском документе по Германии нет и намека на то, что советское руководство сколько-нибудь основательно пересмотрело оборонительные возможности страны ввиду ядерных возможностей американцев. Однако память об атомном облаке над Хиросимой, безусловно, сказывалась на раздумьях по германскому вопросу в Кремле. В беседе с Бирнсом 5 мая 1946 г. Молотов поинтересовался, почему «в мире нет почти ни одного уголка, куда бы США не обращали своих взоров», и почему американцы «всюду организуют свои авиационные базы», включая Исландию, Грецию, Италию, Турцию, Китай, Индонезию и другие страны^{273}. С этих баз, как прекрасно понимали Сталин, Молотов и советский Генштаб, американские бомбардировщики с атомным оружием на борту могли с легкостью нанести удар по любой точке Советского Союза. Позже, в начале 1950-х гг., это обстоятельство привело к значительному наращиванию советского военного присутствия в Центральной Европе — с тем, чтобы в случае ядерной атаки Соединенных Штатов нанести ответный, а может быть, и превентивный удар против союзников США в Западной Европе.

Сталин и все высшее руководство страны пришли к единому мнению, что если вывести войска с территории Восточной Германии, то Советский Союз лишится повода и возможности развертывать свои вооруженные силы в Центральной Европе и на Балканах. В этом случае опустошенная войной Германия вместе с другими странами Центральной Европы автоматически попадет в зависимость от экономической и финансовой помощи США — разумеется, на американских политических условиях. Лучший способ этого избежать — продлить совместный оккупационный режим на неопределенный срок. Жуков, Соколовский и Семенов намеревались «тем не менее воспользоваться американской инициативой, чтобы связать им руки (и британцам тоже) на будущее в германском вопросе»^{274}. А тем временем, быть может, в капиталистических странах наконец-то наступит неизбежный после войны экономический кризис, и Соединенные Штаты, отказавшись от своих планов на господство в Европе, снова вернутся к политике изоляционизма.