Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

Немецкий национализм — еще одна карта, которую Сталин собирался разыграть в Германии. За долгие годы пребывания у власти Сталин усвоил, что национализм может быть гораздо более действенной силой, чем революционный романтизм или коммунистический интернационализм. Молотов вспоминал: «Он видел, что все-таки Гитлер организовал немецкий народ за короткое время. Была большая коммунистическая партия, и ее не стало — смылись! А Гитлер вел за собой народ, ну и дрались немцы во время войны так, что это чувствовалось»^{289}. В январе 1947 г. Сталин спросил у делегатов СЕПГ: «Много ли в Германии фашистских элементов? В процентном отношении? Какую силу они представляют? Приблизительно можно сказать? В частности, в западных зонах?» Руководители СЕПГ признались, что им об этом не известно. Тогда Сталин посоветовал отказаться от практики, при которой из общественной жизни исключались те, кто сотрудничал с нацистами, и применить «другую — на привлечение, чтобы не всех бывших нацистов толкать в лагерь противника». Нужно разрешить бывшим активистам нацистов, продолжил он, организовать свою собственную партию «с тем, чтобы эта партия работала в блоке с СЕПГ». Вильгельм Пек выразил сомнение в том, что СВАГ разрешит формирование подобной партии. Сталин засмеялся и сказал, что он постарается, чтобы такую партию разрешили^{290}.

Семенов вел протокол встречи и, в частности, записал следующие сентенции Сталина: «Нельзя забывать, что элементы нацизма живы не только в буржуазных слоях, но также среди рабочего класса и мелкой буржуазии». Кремлевский вождь предложил название для новой партии — Национал-демократическая партия Германии. Он поинтересовался у Семенова, может ли СВАГ найти кого-то из бывших руководителей нацистской партии областного уровня, кто сидит в тюрьме, чтобы поставить этого человека во главе партии. Когда Семенов ответил, что все они, вероятно, казнены, Сталин выразил сожаление. Затем он предложил, чтобы бывшим нацистам разрешили иметь свою газету, «возможно, даже под названием Volkische Beobachter» — именно так назывался официальный орган Третьего рейха^{291}.

Эти вполне циничные приемы из макиавеллистского арсенала Сталина не только шли вразрез с его прежними утверждениями о «немецкой угрозе», которой он не так давно пугал славянское население стран Центральной Европы, но и смущали многих представителей советской партийной элиты, разделявших настроения народа после войны с германским фашизмом. Предложение Сталина сотрудничать с бывшими нацистами привело в смятение как немецких коммунистов, так и представителей СВАГ — прошел целый год, прежде чем они осмелились приступить к его осуществлению. Лишь в мае 1948 г., после соответствующей пропагандистской подготовки, СВАГ распустила комиссии по денацификации. В июне в Берлине открылся первый съезд Национально-демократической партии Германии (НДПГ). Семенов тайно присутствовал на съезде, прикрывая лицо газетой. По его воспоминаниям, это было «всего лишь первым звеном в цепи важных действий», повлекших за собой создание новых политических сил в Германии с просоветской и антизападной ориентацией. Полная реабилитация бывших нацистов и офицеров вермахта произошла в момент образования ГДР в октябре 1949 г. В советских лагерях остались лишь те из них, кто обвинялся в преступлениях в годы войны^{292}.

Сталин, видимо, ожидал, что идея централизованной, объединенной, не участвующей в блоках Германии окажется настолько привлекательной для немецких националистов, что они станут попутчиками Советского Союза. Расчетливый вождь также явно хотел настроить немецких националистов против Запада, в то время как Бирнс и американское правительство со своей стороны начали играть на национальных чувствах немцев, изображая США гарантом «свободной Германии» перед лицом советской угрозы. По указанию Сталина советская дипломатия и пропаганда неустанно продвигали идею о централизованном немецком государстве, противопоставляя ее предложениям Запада о федерализации и децентрализации. Западные державы «на самом деле хотят получить четыре Германии, но они всячески это скрывают», заявил Сталин в январе 1947 г. и подтвердил неизменность советской линии: «Должно быть создано центральное правительство, и оно сможет подписать мирный договор». Как замечает один из российских ученых, Сталину «очень не хотелось брать на себя ответственность за развал Германии. Он предпочитал, чтобы эту роль исполнили западные державы». По этой причине он намеренно как бы «отставал на один шаг от действий западных держав»^{293}. Действительно, каждый шаг советских властей по созданию сепаратных государственных структур внутри советской зоны предпринимался лишь после очередных мер со стороны западных держав по созданию государства в Западной Германии.