Читаем Неудержимолость полностью

Сбежать бы с линии жизни праведной, мне отмереной.Прижать к себе тебя, выходящую из вагона.Я не твой принц – я беспринципный и без мерина.Я – вор пространства,а ты – вор времени вне закона.Украсть бы эти пейзажи цвета надрывно-серого.Где свет заканчивается в тумане седом залива.Украсть бы эти пассажи грусти твои из серии«я никогда не была счастливой».Сорвать со стен фотографии черно-белыеквартир со всеми твоими забытыми в них ключами.В квартирах были чужие лица, и ты так пела им,что эти лица бы стали плачущими свечами,но без огня; хоть бы из ничего, из воздуха.Воск и фитиль остаются, увы, фитилем и воском.Там, где другие льют море слез, ты проходишьпосуху.Там, где другие решают сердцем, я чую мозгом.Я – вор пространства, а ты – вор времени.Соответствуй же.Кради минуты, чтоб их затем обратить в слова.А я сворую тебя у прочих без капли вежливости,приговоренную без свидетелей целовать.Кради мой возраст, что априори не верен в паспорте.Кради безвременье, что на лбу морщиною пролегло.И мысль неясная заухает вдруг неясытью,когда коснувшись моей руки,разобьешь стеклочасов подаренных, а вагон самоуничтожится,и мы окажемся вне времени. Вне пространства.Где ты заместо коронно-фирменного «Ну что же тыстоишь и медлишь?»скажешь мне третье «Здравствуй».

«За игру виртуозную на ноутбучных клавишах…»

За игру виртуозную на ноутбучных клавишах,будто на фортепьяно размером с улицу,ей обещана пуля в лоб, но никак не Пулитцер.За уменье принять во лбу разрезную пулю занечто большее, вот бумага, такой расклад пиши:«Ей обещано русское поле размером с кладбище».И когда все другие в сутолоке ссутулятся,отклонившись от курса общего, ты – откланяешьсяи захочешь впервые то ли напиться пьяным,то ли меч наголо́ и остричься на́голо,помня, что рассказывала она:«Крышка гроба и крышка черного фортепьянопод собой сохраняют музыкуо-ди-на-ко-во.Даже если имя ей тишина».

«Свинцовый город– пуля в револьвере…»

Свинцовый лёд под кожей у эстета.

Свинцовый лёд в глазах поэта.

(Сергей Никитенко)


Перейти на страницу:

Все книги серии Поэзия.ru

Неудержимолость
Неудержимолость

Имя Стефании Даниловой (Стэф) – это, безусловно, бренд. Бренд, который не стыдно носить в памяти. Следующая за «Веснадцать» восьмая книга «Неудержимолость» – трансформация автора из эпатажной «анфан террибль» в человека-беспредел, не имеющего возраста. Пожалуй, нет того, чего бы Стэф не могла превратить в текст, если бы действительно захотела.После прочтения «Неудержимолости» не покидает ощущение, что вы попали в дом человека, которого знаете вечным жизнерадостным стахановцем, держащим лицо и удары, для которого, казалось бы, нет ничего невозможного. А внутри – испытательный полигон, мастерская скульптора, часовой механизм, химическая лаборатория и живой человек в одном лице. Вглядываясь в его лицо, вы с удивлением узнаете себя, живого и напуганного всем тем, в чём вы сами себе боитесь признаться.Настало время открыть глаза. Или эту книгу.

Стефания Антоновна Данилова

Поэзия

Похожие книги

Сияние снегов
Сияние снегов

Борис Чичибабин – поэт сложной и богатой стиховой культуры, вобравшей лучшие традиции русской поэзии, в произведениях органично переплелись философская, гражданская, любовная и пейзажная лирика. Его творчество, отразившее трагический путь общества, несет отпечаток внутренней свободы и нравственного поиска. Современники называли его «поэтом оголенного нравственного чувства, неистового стихийного напора, бунтарем и печальником, правдоискателем и потрясателем основ» (М. Богославский), поэтом «оркестрового звучания» (М. Копелиович), «неистовым праведником-воином» (Евг. Евтушенко). В сборник «Сияние снегов» вошла книга «Колокол», за которую Б. Чичибабин был удостоен Государственной премии СССР (1990). Также представлены подборки стихотворений разных лет из других изданий, составленные вдовой поэта Л. С. Карась-Чичибабиной.

Борис Алексеевич Чичибабин

Поэзия