Неугомонная

Теперь я понимаю: отец знал, что скоро умрет, вернее, смутно об этом догадывался. В конце концов, мы — часть природы, и я уверена, что старые животные инстинкты сидят глубоко внутри нас. Животные наверняка умеют читать сигналы, а наши большие, сверхразумные мозги не могут заставить себя дешифровать их. Сейчас я уверена в том, что собственный организм каким-то образом исподволь посылал отцу предупреждающие сигналы неминуемого конца, последнего сбоя системы, но они только смутили его. Через два дня после того, как я накричала на него из-за света.

отец упал и умер в саду после обеда. Он обрезал увядшие бутоны роз — занятие не слишком утомительное — и умер моментально, как нам сказали. Этот факт успокаивал меня, но я до сих пор ненавижу воспоминания об этих нескольких неделях замешательства и страха, его timor mortis.[36]

Я открыла дверцу машины и села за руль, чувствуя грусть. Неожиданно я очень сильно затосковала по отцу. Вот интересно, как бы он отреагировал на поразительные откровения моей матери, своей жены. Конечно, будь папа жив, все было бы по-другому, хотя, что уж теперь говорить, ничего не изменишь. И поэтому, чтобы отвлечься от грустных мыслей, я постаралась представить себе Тимоти Томса без бороды благородного идальго. «Родриго» Томс — а что, славно звучит. Возможно, я буду звать его Родриго.

История Евы Делекторской

Нью-Мексико, 1941 год

ЕВА ДЕЛЕКТОРСКАЯ БЫСТРО СОШЛА с поезда на вокзале Санта-Фе в Альбукерке. Было восемь часов вечера, и она прибыла на день позже, чем планировала, — но зато это было наверняка безопасней. Она понаблюдала за выходящими из поезда пассажирами — их оказалось около десятка, а потом дождалась, когда поезд отправится дальше в Эль-Пасо. В Денвере Ева оторвалась от двух хвостов и сейчас не обнаружила никаких признаков преследователей. Несмотря на это, она все же прошла пару кварталов вокруг вокзала и, убедившись, что за ней никто не следил, вошла в первую попавшуюся гостиницу — «Коммершиал», — где заплатила шесть долларов аванса, сняв одноместный номер на трое суток. Комната была небольшой и довольно грязной, из окна открывался отличный вид на вентиляционную шахту, но ее все устраивало. Ева оставила в номере чемодан, вернулась на вокзал, села в такси, попросив водителя отвезти ее в «Отель де Варгас», который был выбран местом встречи с первым агентом. «Де Варгас» оказался в десяти минутах ходьбы, в деловом районе города, но после потрясения, пережитого в Денвере, ей требовалось отдышаться. Один город — две гостиницы — стандартный прием, которому Ева научилась в Лайне.

Гостиница «Де Варгас» соответствовала своему претенциозному иностранному названию. Она была пышно разукрашена, имела сто номеров и коктейль-холл. Ева надела кольцо на палец, прежде чем зарегистрироваться и объяснить портье, что ее багаж был утерян в Чикаго и что железная дорога скоро пришлет его.

— Никаких проблем, миссис Далтон, — сказал портье, — мы обязательно сообщим вам сразу же, как он прибудет.

Номер выходил окнами на небольшой декоративный дворик с журчащим фонтаном. Ева приняла душ и спустилась в коктейль-холл, темный и практически пустой. Она заказала коктейль «Том Коллинз» у пухлой официантки в коротком оранжевом платье. Ева не чувствовала себя спокойной, ее мозг работал слишком напряженно. Она грызла орешки, пила свой коктейль и думала, как ей лучше поступить.

Из Нью-Йорка она поехала в Чикаго, где провела ночь, намеренно не сев в поезд, который шел в Канзас-Сити.