Неугомонный эльф

— Это — пещерный морл? — поинтересовались откуда-то из задних рядов, и собравшиеся зашевелились, пропуская вперед седого старика и поддерживающего его под локоть мужчину лет тридцати с небольшим.

— Не-а! Пещерного морла Фрося голыми руками задушил, чтоб шкуру не портить, а этому просто голову оторвали. — Карадор потянул за край мешка и вытряхнул благоухающий «трофей» на пол. Народ тихо взвыл, и число любопытных резко уменьшилось. — И я хотел сначала морла привезти, но его дракон сожрал… То есть не всего морла, а только голову и хвост. То есть голову морла, а хвост он свой потом слопал.

Кто-то нервно захихикал.

— И ничего смешного! Он просто голодный был, а с голодухи чего только не начнешь есть. У вас колбаски случайно нету? Ну хоть вот столечко? — Карадор рубанул ребром левой руки по согнутой в локте правой. — А то я готов эту голову съесть…

Число зрителей уменьшилось еще в два раза.

— И что ты хочешь? — произнес слепец.

— Продать эту голову, — пожал плечами эльф. — Мне сказали, что здесь живут Искатели, которые на монстров всяких охотятся. А я вам вроде как помог — одного монстра сам завалил. Ну дайте немного денежек, ну что вам стоит? — заканючил он.

— Ты, значит, вместо Искателя этого монстра уничтожил? — сказал Рей Обжора, незаметно пожимая локоть Седого Бакая условным жестом.

— Да, а что? Они там, правда, какого-то Обжору вызывали, ну так я за него…

— А ты знаешь, — заговорил старик, — что выдавать себя за другого и присваивать то, что принадлежит другим — преступление?

— Тоже мне, водички дали![22] — фыркнул Карадор. — Да я восемь лет в системе правосудия проработал! С преступниками дело имел, знаю…

— Тогда ты должен знать, какое тебя ждет наказание за подобное преступление, — холодно произнес Рей Обжора. — Взять!

— Взять, — произнес и Седой Бакай, и у столпившихся вокруг Искателей откуда-то взялись арбалеты и короткие «городские» мечи.

— Вы чего? — Карадор попятился. — Ну не хотите деньгами, так колбасой хоть дайте. Мы же вам помогли!

Меч Асатора с тихим шелестом покинул ножны. Тара поспешила переместиться так, чтобы оказаться между двумя мужчинами.

И в этот момент остановившийся на лестнице Танир не выдержал:

— Хватайте ее! Она воровка!

Девушка рванулась бежать, но арбалетный болт, вонзившийся в дверь перед самым ее носом, остановил этот порыв. Пальцы «охотницы» сомкнулись на рукояти висевшего на поясе ножа. Как бы там ни было, она просто так не дастся!

Чем темнее становилось снаружи, тем больше нервничал герцог Дан Залесский. Уже наряженный в церемониальные одежды, он безостановочно мерил шагами погруженный в полутьму зал. Через несколько часов за ним должны прийти, чтобы отвести на церемонию, которую он ненавидел всеми силами души.

…Много лет тому назад в Великой Паннории должен был совершиться очередной переворот. Много веков действовавшее Проклятие Династии заставляло королевский Дом Паннории каждые тридцать-сорок лет захлебываться в собственной крови. Каждый восходящий на престол король в обязательном порядке уничтожал всех своих родственников мужского пола, кроме дальней родни и совсем маленьких детей. И этого принца должна была постигнуть та же участь. Юноша уже сидел в темнице, ожидая показательной казни на площади. В отличие от остальных родственников — брата и двух кузенов, — его должны были сжечь на костре, ибо принц Дагвард знал магию, и его обвинили в чернокнижии. Отчаянно не желающий умирать, принц вызвал из-за Черты[23] демона, и в обмен на свое спасение заложил ему свою душу и души всех своих потомков.

Демон сдержал слово — принца в самый последний момент сняла с костра горстка его сподвижников. Вместе с женами и прислугой отряд изгнанников покинул пределы Паннории и удалился на север, в Ничейные Земли, где основали Залесье, короновав принца Дагварда первым герцогом Залесским. Для демона в столице возвели храм, где время от времени в новолуние тот являлся из Бездны, дабы подпитаться душами своих рабов — герцогов династии ап-Мей.

Хрупкое равновесие было нарушено несколько лет назад, когда неожиданно выяснилось, что наследник престола в магии слабее уличной гадалки. Подросток отчаянно зубрил магические формулы, ночи напролет просиживал над манускриптами, написанными его далекими предками, тренировался каждую свободную минуту — безрезультатно. Ибо народ Залесья глубоко и истово верил, что только могущество и талант герцогов сдерживает полчища демонов, готовых вырваться на волю и погубить все живое. Трудно представить, что случится, если наружу выплывет правда.

«Правда! — раздраженно размышлял Дан Залесский. — Кому она нужна, эта правда? Она вообще есть?»