Неуютное море

«Триста рублей пропало! Если бы да из твоего кармана, — мысленно обращался Тюкин к Карданову, — как бы ты запел? Да тебе что! У тебя зарплата — во-о! А у меня — пшик. Хоть бы случилась какая-нибудь поломка или другое, чтобы тебя начальство взгрело».

И вот случилось! Неумело надевая спасательный нагрудник, Тюкин дрожащими руками завязывал лямки. Он стоял в каюте, оглушенный ударами зыби, перепуганный появившейся в коридоре водой. Над головой что-то громыхало, лязгало, самоходка скрипела. Уже дважды кричал боцман: «Тюкин, давай наверх!», а он всё не мог двинуться с места, не понимая, что же происходит. Мимо него пробежал Пиварь и, прыгая через ступеньки трапа, исчез на палубе. Тюкин успел крикнуть: «Степа, что случилось?», но ответа не получил. Устрашающе била волна. Пальцы никак не могли завязать лямки.

— Тюкин! — снова раздался взбешенный голос Феди. — Наверх!

Этот крик как кнут подстегнул матроса. Он затянул лямки на два узла и выскочил на палубу. Здесь уже работали боцман, Пиварь и старпом. Обматывали кнехты тросом. Ноги скользили по железу, отлакированному морем.

Тюкин вспомнил высокую фигуру капитана, как он, твердо расставив ноги, стоит у телеграфа, какой у него властный, спокойный голос. В нем спасение! Он один знает, что нужно делать.

«Андрей Андреевич, дорогой, ну прошу тебя, выведи нас из этого ада. Ты же капитан. Ты должен. Не хочется тонуть», — мысленно посылал мольбы на мостик Тюкин.

Море дыбилось совсем рядом. Только тонкие цепочки лееров отделяли работающих от воды. Тюкин ухватился за трос и потащил его к корме. Он делал всё автоматически, делал то, что другие: тащил трос, хватался за штормовой леер, ложился на люк. Он уже не думал о капитане, о спасении, а ждал единственного конца — смерти. Каждую волну, прокатившуюся над ними, каждый возглас боцмана «полундра!» он принимал как последнюю минуту жизни. Но конец, к его удивлению, не наступал. Мало-помалу Тюкин освоился. Он уже знал, когда нужно лечь, когда схватить леер, какая волна накроет судно, какая пройдет стороной. Он почувствовал вдруг, что он нужен, и поэтому вкладывал в работу все свои силы.

Две пары кнехтов были несколько раз обмотаны стальным тросом. Лопнувший комингс приходился как раз между ними. Главная работа сделана. Оставалось закрутить трос, и стяжка готова.

— Степа! — крикнул боцман Пиварю, — быстро смотайся на корму, принеси пожарный лом. Осторожно!

Пиварь выбрал момент, когда с палубы схлынула вода, и, легко балансируя, побежал к корме. Там в специальных стойках стояли пожарные ломы и багры. Он уже достиг угла кормовой надстройки, когда увидел Шмелева, поднимающего пистолет.

— Стой! — крикнул Пиварь, хватая Геньку за руку.

От неожиданности Шмелев опустил ракетницу.

— Ты что делаешь? — задыхался Пиварь. Генька попытался вырвать руку, но Пиварь держал ее крепко.

— Пусти! Не будь ослом. Сейчас наша лохань развалится. Помощь вызывать надо. Немедленно. Понял? Ну пусти, говорю.

— Без приказа капитана? Брось пистолет!

Пиварь вывернул Шмелеву руку. Генька разжал пальцы, ракетница упала на палубу и покатилась к борту. Степан выпустил Геньку, наклонился. Шмелев с силой ударил его ногой в живот. Пиварь упал. «Ангару» положило на борт. Генька потерял равновесие и схватился за релинги. Пистолет был у самого борта. Шмелев попытался схватить ракетницу, но его опередил Пиварь. Он вскочил и бросился на Шмелева. Они катались по палубе. Наконец Пиварь изловчился, нанес Шмелеву сильный удар и схватил ракетницу. Генька сидел на падубе, утирая кровь. Всё было потеряно. Оставалось ждать гибели.

Пиварь тяжело дышал.

Выдернув из стойки лом, он побежал к работавшим на палубе.

Карданова вызвал к микрофону Марков. В радиорубке неподвижно сидела Ирина. Лицо ее побледнело. Под глазами синели круги. Карданов улыбнулся. Она не пошевелилась. В иллюминатор била волна. Радист настроивал приемник. Голос Маркова звучал строго:

— …Твое радио получил. Послал навстречу спасательное судно «Альбатрос». У него на борту есть всё: электросварка, водолазы, автоген. Не падайте духом. Слушаем вас непрерывно. Как держатся люди?

— Отлично. Пока я отказался от буксира. «Ангару» стянули тросом.

Радист выключил антенну и вышел из радиорубки. Карданов пошел за ним.

У дверей капитана остановила Ирина. Она смотрела на него измученными глазами. В них блестели слёзы:

— Андрей Андреевич. Вы проклинаете меня за то, что караван вышел из Юшара?

— Что вы, Ирина Владимировна! Решение мы приняли правильное.

Ирина всхлипнула:

— Неправильное, Андрей Андреевич. Я ошиблась в прогнозе. Циклон двигался значительно быстрее, чем я рассчитала. Нам нельзя было выходить.

— Нельзя было выходить? — крикнул Карданов. — Ошиблись?

Ирина кивнула головой.

Капитан молчал.

— Скажите что-нибудь, Андрей Андреевич. Ругайте меня. Я виновата во всем. Только я одна. Я ошиблась в скорости и силе ветра. Всему виною моя уверенность в знании этих районов… Понадеялась…