Неуютное море

И люди начинали лихорадочно работать. До следующей волны. Снова крик: «Держись!», невыразимая тревога в сердце, и опять капитан пересчитывает людей. Все ли? Работа не ладилась. Кроме непрерывных потоков воды, мешала усиливавшаяся от сбавленного хода качка. Трещина неумолимо подползала к борту. От нетерпения капитан сжимал ручки ненужного сейчас телеграфа. Ну скорей же! Как неловко закрепили трос! Его сейчас скинет волной. Так и есть. Конец соскочил с кнехта. Скорее! Что же, старпом не видит, как положили трос? Так бы и пошел туда сам.

— Держись! — Огромный шипящий вал завернул вершину, ударил в надстройку и рухнул на мостик. Одежда капитана набухла, стала тяжелой как свинец. Но он не почувствовал этого.

«Неужели ветер всего семь баллов?» — думал Карданов, смотря на свое судно.

«Наконец!» Карданов увидел, что трос надежно опутал кнехты. Остается только взять его на «закрутки». Хорошо распоряжается Бархатов. А пока трещина всё еще увеличивается. Да скорее же, черт возьми! Сколько можно копаться? Карданов свистнул в переговорную трубку и приказал механику:

— Дайте самый малый ход!

Теперь «Ангара» едва двигалась. Так она держалась лучше. Ее меньше ломало.

— Андрей Андреевич, смотрите, — вдруг услышал капитан радостный голос стоявшего на руле Смирнова, — все самоходки к нам жмутся, на выручку идут.

— Так и должно быть, — спокойно сказал Карданов, только сейчас обратив внимание на приближающиеся суда. — Закон морской дружбы…

«Амур» и «Пинега» шли уже совсем недалеко от «Ангары».

На палубу Шмелева прогнал громкий, взволнованный голос появившегося в столовой боцмана:

— А ну, матросы, давай все наверх. Живо!

Генька быстро вскочил и бросился к выходу. «Судно оставляют», — мелькнуло у него. Он рванулся на мостик, но, увидя, что люди собрались у четвертого люка, побежал туда. Палуба уходила из-под ног. Шмелев едва успел добраться до штормового леера, как услышал испуганный крик: «Держись!» Генька судорожно вцепился в пеньковый конец, волна сбила его с ног, накрыла с головой. «Всё», — безумея от страха, подумал он. Поток схлынул. Генька выплюнул горькую воду, попавшую в рот, открыл глаза. Федя и старпом что-то делали у кнехта, остальные растаскивали трос. Боцман, увидя приближающегося Шмеля, ободряюще махнул ему рукой. «А ну тебя к черту! — подумал Генька. — Чего это они там делают?» Вдруг он заметил, что по всей высоте комингса ползет чёрная полоса трещины. Несколько секунд он как загипнотизированный смотрел на неровные острые кромки лопнувшего железа. Когда судно всходило на волну, трещина зловеще дышала, становилась шире. Генька представил, как рвутся листы палубы, отламывается корма и, задрав кверху крутящиеся винты, уходит в воду.

— Трещина! Поломались! — закричал Генька не своим, каким-то истошным голосом. — Вызывать помощь! Садиться в шлюпки! Давать сигнал! Что они, не видят? Поломались! — второй раз заорал Шмелев.

Но никто не обратил внимания на его крик, никто не бросил работать, только Бархатов сказал:

— Чего стоишь? Трещину видим. Тяни! — И сунул ему в руки конец.

Нет, они сошли с ума! Генька не самоубийца, «тянуть» теперь поздно. Если этим комсомольцам недорога жизнь, это их дело, а он знает, что́ надо делать…

— Чего стоишь? Бери! — сердито закричал Бархатов.

Генька скорчил жалкую гримасу:

— Зашибся сильно, Вадим Евгеньевич. Должно быть рёбра поломал. Двигаться трудно.

— Ну, уходи тогда, не мешай и не стой здесь, а то смоет. Скажи синоптику, пусть окажет помощь.

Шмелев повернулся и, не дожидаясь вторичного приказания, быстро заковылял к мостику.

Что же смотрит капитан? Он, наверное, обалдел от страха и думает только об одном — как оправдаться, если они окончательно поломаются. «Все меры были приняты, капитан сошел последним, непреодолимые силы…» Знаем мы эти фразочки! Ничего, Шмелев поможет ему быстро решить вопрос…

Волна ударила матроса в спину, но он уже схватился за поручни трапа. Капитан обернулся на звук хлопнувшей двери, удивленно скользнул глазами по вошедшему Шмелеву:

— Что случилось, Шмелев? Почему ушли с палубы?

Волной о люк ударило, товарищ капитан. Ходить не могу. Сейчас переломится наша «Ангара». Спасаться надо.

Капитан уже не слушал Геньку. По палубе катилась новая волна… Шмелев притворно охнул и сел на диван. С его одежды стекала вода. Ему становилось холодно. Скорее надо… Он воровато оглянул рубку. Володя Смирнов поглощен штурвалом. Капитан до половины высунулся в окно. Генька быстро выдвинул ящик стола, схватил ракетницу, сунул ее под ватник. Теперь нужно было выйти из рубки. Шмелев испустил громкий стон:

— Ох, не могу больше! Грудь болит.

На него никто не обратил внимания. Он тяжело поднялся. В этот момент судно накренилось и Геньку откинуло к двери. Он толкнул ее плечом, очутился на мостике…

ГЛАВА XIV

После истории с тапочками Тюкин затаил злобу на капитана. Матрос считал, что с ним поступили несправедливо.