Неуютное море

— Отставить уборку! Смирнов, подними всю команду. Пусть наденут спасательные нагрудники. Боцману скажите, чтобы готовил шлюпки. Ничего плохого нет, но, возможно, придется пересаживаться на другое судно.

Звякнула дужка от ведра. Шмелев отпустил ее. Ведро, дребезжа, покатилось в угол. У Геньки отвисла нижняя губа. Володя Смирнов побледнел и широко открытыми глазами смотрел на капитана. Тюкин обернулся, заикаясь спросил:

— Что, гибнем, Андрей Андреевич?

— Нет. Пока у нас только трещина. Но готовым нужно быть ко всему. К счастью, мы не одни в море.

Капитан подошел к столу, вытащил из ящика пистолет-ракетницу, заложил в нее красный патрон и снова сунул ее в ящик:

— Пусть тоже будет наготове, если понадобится позвать на помощь. Дай-ка руль, Тюкин, и подними сигнал: желтый вымпел, под ним шар. А вы, хлопцы, быстрее к боцману.

Карданов взял штурвал. Он остался один в рубке…

В столовой, одетые в пояса, сидели Шмелев и моторист Бабков. Оба молчали. По палубе одиноко каталось оторванное качкой капитанское кресло. Никто не хотел закрепить его. «Ангару» положило на борт. Сверху обрушилась волна. Через неплотно задраенные иллюминаторы по стенке потекли струйки воды. Кресло ринулось в сторону крена, ударило в буфет, дверцы открылись, и на палубу посыпалась посуда. Генька истерически закричал:

— Чего ждут, идиоты? На «Лангуст» надо переходить. Всё равно труба. Отплавались! Иначе рыбам на закуску пойдем.

— Я тебе дам на «Лангуст», шкура, — с презрением процедил Бабков. — Паникер! Шел бы лучше на палубу помогать работать.

— Переломимся, тогда поздно будет. Погибнем.

— Не погибнем. Посмотри в иллюминатор. Все суда недалеко, товарищи наши. Выловят, — уверенно сказал Бабков. — Да, впрочем, такие, как ты, не тонут.

В машинном отделении качка чувствовалась меньше, но людям, которые работали там, было не по себе. Каждый думал о том, хватит ли ему времени выбраться к шлюпкам, если поступит команда оставить судно.

Кучеров, Савельев и Болтянский — все в спасательных нагрудниках — наблюдали за работой двигателей. Стармех вызвал Кучерова в помощь Савельеву. Двери и вентиляторы были наглухо задраены. Кружилась голова. Не хватало воздуха. Мотористы держались поближе к выходу. Болтянский заметил это:

— Знаете что, мальчики? Отойдите от трапа. Волна может выбить дверь, и вас замочит. Без паники. Успеем выбраться. Пока машина работает, судно идет, всё нормально. Это лучше, чем в холодной воде плавать. А предосторожность, — стармех показал на пояс, — никогда не мешает.

— Что вы, Семен Григорьевич, это мы случайно тут оказались, — сконфуженно сказал Савельев, отходя от трапа.

— Как, Семен Григорьевич, не потонем мы? — тихо спросил Кучеров.

— Я вот сейчас вылезу, поговорю с Нептуном, посмотрю и доложу вам.

Моторист против воли улыбнулся. Его успокоили веселые нотки в голосе Болтянского. А стармех действительно поднялся по трапу и исчез за дверью. Он с трудом сохранял эту показную веселость, отлично понимая, какая серьезная опасность нависла над «Ангарой» и ее экипажем. Но Семен был старшим механиком, — это обязывало ко многому…

Держась за поручни, приклепанные к надстройке, спасаясь от кипящей под ногами воды, Болтянский дернул задрайку камбузной двери и, вскочив в помещение, сейчас же захлопнул ее. По кафельной палубе гуляла вода. Среди разбитой посуды, опрокинутых кастрюль, забившись между посудным шкафом и столом, в спасательном нагруднике сидела Тоня. Ноги ее были в воде, но она не замечала этого. Как-то особенно неприятно скрипела переборка. При каждом крене по палубе перекатывались картошка, крышки, вилки, вёдра. Всё это оглушительно гремело. Тоня сидела с закрытыми глазами. По щекам ползли слёзы.

— Что я вижу! — закричал Болтянский. — Принцесса океана в слезах! Такая смелая и…

Он взял ее за руку. Тоня открыла глаза. Слёзы потекли сильнее.

— Испугалась, Тонечка, — наклонился к ней Болтянский. — Не надо. Не плачьте. Всё в порядке. Ну шторм, ну качает, ну обеда нет… Всё поправится.

— Есть обед. Я его в духовке расклинила. Да никто не идет обедать. Гибнем, Сеня. Знала бы… — в отчаянии, сквозь всхлипывания, прошептала Тоня.

Болтянский выпрямился. Он строго посмотрел на девушку:

— Вы это, Тоня, бросьте. Погибать вам никто не даст. Вон рядом «Амур», а с правого борта «Кура», «Пинега». Кругом наши моряки. Да и у нас на судне всё благополучно. До берега уже рукой подать. Ну не плачьте. Принести вам еще один пояс для гарантии? Уж тогда наверняка не утонете. Принести?

Тоня перестала плакать:

— Не надо… Пусть обедать идут. Голодные ведь?

— Мне надо в машину, Тонечка. Не будете бояться? Даете честное слово? Я рядом с вами. Если что…

— Не буду, — утирая слёзы концом фартука, проговорила Тоня.

— До свидания, принцесса.

Стармех скрылся за дверью, а Тоня, держась за углы и выступы, принялась ловить взбунтовавшуюся посуду.

На «Амуре» чувствовали себя немногим лучше, чем на «Ангаре», В рубке с левого борта выбило дверь, не хватало двух оконных стекол, на палубе рубки плескалась вода, которую уже никто не выбирал. У штурвала, крепко вцепившись в ручки, стоял хмурый высокий матрос.