Неукротимая

– Кэндис, я все объясню тебе, – поспешно сказал Джек. – Все ее родные умерли. О ней некому позаботиться. И… она беременна. Поэтому я привез ее в лагерь.

– Джек, пожалуйста!

– Я похожа на корову.

– Да.

Он не представлял себе, что будет дальше. Кочис поклялся, что никогда не простит белым предательства и будет сражаться, пока жив. Даже если случится чудо и удастся заключить мир, то на каких условиях? Кочис никогда не согласится уйти на отведенную правительством территорию и жить в резервации, отказавшись от свободы.

– Шоцки погиб?

– Это случилось всего один раз.

Этой ночью не было необходимости караулить. Свернувшись на скатке, Кэндис наблюдала за Джеком. Он тщательно загасил небольшой костер, на котором они готовили еду. Кэндис ощутила знакомый жар в крови. Займутся ли они сегодня любовью? Нет, конечно, нет. Она беременна, да и слишком много скопилось обид и взаимного недовольства, чтобы вот так просто перешагнуть через них.

– Иди сюда, любимая, – тихо попросил он.

– Вот как? Почему же ты спишь со мной? И при этом считаешь себя апачи, даже воюешь на их стороне. Впрочем, ответь мне на один вопрос: если вы не любовники, что же произошло? Непорочное зачатие?

Кэндис рассмеялась, но ее смех затих, когда он, обнажив ее грудь, взял в рот затвердевшую маковку. Как давно они не были вместе! Джек перекатился на спину, и она оказалась сверху. Он приподнял ее юбки, а затем занялся своими штанами. Кэндис почувствовала, как его плоть, вырвавшись наружу, уперлась в ее обнаженное бедро. Он скользнул пальцем в ее лоно, и она забыла обо всем на свете.

Когда все кончилось, Джек притянул жену к себе и не выпускал из объятий, пока она не заснула.

– Солдаты действительно захватили жену и ребенка Кочиса, Джек?

– Джек! – Она застонала.

– Ты хочешь сказать, не изнасиловали ли ее солдаты? Если она что-нибудь и рассказала, то только Кочису. А он вряд ли станет распространяться на эту тему.

– Да.

– Не бойся.

На четвертое утро, когда они разбили лагерь у подножия Драгунских гор, всего в пятидесяти милях от стойбища Кочиса, Джек решил рассказать Кэндис о Дати. Откладывать было невозможно. Чувствуя себя последним трусом, он наблюдал за Кэндис, свертывавшей постель, на которой они совсем недавно занимались любовью.

Кэндис повернулась к нему спиной. Ей казалось, что она спит и видит дурной сон. Не может быть. Он не мог так поступить с ней.

– Прошу тебя, Джек, – сказала она. – Отвези меня домой или на восток. То, чего ты хочешь, несправедливо по отношению ко мне.

Он повернулся к ней:

Кэндис отвела глаза. Запахнув шаль, она поднялась на ноги и пошла прочь. Ей нужно было облегчиться и подумать. Когда Кэндис вернулась, Джек седлал коня.

Кэндис недоумевающе взглянула на него.

– О Боже! – вымолвила Кэндис, глядя на его напряженную спину. – Мне очень жаль.

– Увезли в форт Бьюкенен, а потом отпустили. Они вернулись пешком.

– Войны всегда кончаются, Кэндис, – веско отозвался Джек.

– Ты думаешь, что я всегда буду жить среди апачей, Джек? – тихо спросила Кэндис на третий день.

Когда она выпрямилась, Джек взял у нее скатку и привязал ее к седельным сумкам.

– Ты так прекрасна!

Джек не произнес ни слова. Шагнув к нему, она положила ладонь на его окаменевшее плечо. Он резко дернулся и стряхнул ее руку. Кэндис беспомощно молчала. Между ними никогда не возникало настоящей близости, разве что физическая, и было бы наивно ожидать, что теперь, когда препятствий стало больше, он пожелает искать у нее утешения.

– Именно поэтому я не взял тебя с собой с самого начала. Но теперь это не имеет значения.

– Что-нибудь не так, Джек?

– Кэндис!

Джек так и не решился рассказать жене о Дати. Хотя Кэндис не совсем смягчилась, но не проявляла нарочитой холодности и отвечала на его страсть с не меньшим пылом. Джек боялся разрушить их хрупкую близость, наслаждаясь каждой минутой, проведенной с ней. И сожалел, что у них так мало времени.

– Я боюсь повредить тебе, – прошептал Джек, обхватив ладонями ее груди и потирая большими пальцами увеличившиеся соски.

– Что? – Ее лицо побледнело от ужасной догадки.

Рука Джека легла на ее бедро, и так как она не отстранилась, он прижался к ней всем телом. Кэндис вспыхнула, ощутив отчетливые признаки его возбуждения. Пальцы Джека с невыразимой нежностью скользнули по ее округлившемуся животу.

Вечером, когда они остановились на ночлег, Кэндис обратилась к Джеку, хотя и знала, что выбрала не лучший момент:

Джек отвернулся и начал пристегивать седельные сумки.

Кэндис чуть не плакала.

– Что с ними сделали?

Джек молчал, не сводя с нее мрачного взгляда. Глубоко вздохнув, Кэндис спросила:

Он крепко прижал ягодицы жены к своим чреслам и потерся щекой о ее волосы. Кэндис захотелось снова услышать, что он любит ее. Она легла на спину и повернулась к нему лицом. Их губы слились.

– Война вообще несправедлива, – возразил он. – Разве справедливо, что погиб Шоцки? Есть веши и похуже, чем уехать со мной – твоим мужем.

– Это было всего один раз – еще до нас с тобой. Сразу после того, как я приходил к вам на ранчо за конем.