Неукротимая

– Проклятие, Джек! Я хочу, чтобы у ребенка было все: настоящая одежда, игрушки, конфеты, пони и дом, черт побери! С садом!

– Мне казалось, ты счастлива.

Проводив взглядом Дати, которая скрылась в вигваме, Джек повернулся к Кэндис, недовольно наблюдавшей за ним. Он улыбнулся.

Осознание этого оказалось слишком болезненным. Джек подавил угрызения совести, но знал, что они никуда не денутся и будут терзать его еще долго.

– Ты должен позаботиться о своей семье!

– Я хотела заняться шитьем, – возразила она, но послушно зашагала рядом.

– Ребенок мой, Кэндис. Я расспрашивал мужчин в стойбище. После смерти мужа Дати ни с кем не имела дела, кроме меня. Если бы кто-нибудь считал ребенка своим, он бы с радостью объявился. Апачи любят детей.

– Джек, уж больно она раздалась. Тебе не приходило в голову, что ребенок не твой?

– Да, но тебе придется самой выделывать шкуры.

– Нет, я думаю о нас обоих – обо всех нас! И потом, наш ребенок не апачи. Можешь ты это понять?

– Чтобы досадить Дати, – призналась Кэндис. Джек расхохотался.

– Ты искала меня? – В его серых глазах светились тепло и нежность.

– Хочу что-нибудь сшить. Для ребенка. Он был приятно удивлен.

– Конечно. Достанешь подходящий материал?

– У малышей апачей счастливое детство. По-моему, ты думаешь не о ребенке, а о себе.

Джек едва удержался от смеха. Работа была ужасной, но он сделал вид, что не замечает чересчур больших, неровных стежков.

– Ладно, я все поняла, – сказала Кэндис и серьезно добавила: – Джек, я…

Кэндис промолчала. Сжав в руке детское платьице, она пошла прочь.

– Конечно, нет. Я думала, что они такого размера.

– Это заметно, да?

– Я не устала, – возразила она, несмотря на измученный вид.

– А ты покажешь, как это делается?

– Обманщик, – улыбнулась Кэндис, заметив искорки веселья в его глазах.

Следующие два дня Джек учил Кэндис выделывать кожу. Ее энтузиазм вызывал у него веселое удивление. А то, что кожа предназначалась для их ребенка, согревало душу. Он искренне наслаждался, помогая жене в ее трудах. Они ни разу не поссорились. Между ними установились дружеские отношения. Они работали вместе, стремясь к общей цели. Джеку нравилось общество жены. Нравились ее решимость, желание хорошо выполнить работу, ее улыбка и смех. Но более всего Джеку нравилось то, что Кэндис поглощена заботами об их еще не родившемся ребенке.

И все же он не вправе требовать от нее, чтобы она жила с апачами.

– Ты умеешь шить?

– Ступай отдохни, – повторил он.

Не будь он таким эгоистом, ни за что не позволил бы ей с ребенком уехать.

Джек усмехнулся, возвращая ей платьице. Она удрученно крутила его в руках.

– Замечательно! Но тебе не кажется, любовь моя, что оно великовато? Или ты собираешься родить младенца весом в двадцать фунтов?

– Поранился, – отозвался Джек, видимо, настроенный так же миролюбиво. Ласково потрепав вороного, он улыбнулся: – Я не успел спросить тебя вчера, с чего это ты вырядилась в нижние юбки?

Кэндис нахмурилась:

Проснувшись утром, Кэндис отправилась на поиски Джека. Он прикладывал компресс из трав и грязи к ноге жеребца.

– Клянусь, – заверил ее Джек, обняв рукой за плечи. – Пойдем прогуляемся.

– Только убедись сначала, что у нее нет потомства.

– Зачем?

– С удовольствием. Сегодня же отправлюсь на охоту. Хорошо бы добыть самку оленя. У нее самая мягкая кожа.

Он засмеялся:

– Что?

– Ты ошибался.

Дати была на восьмом месяце, но много работала. Джек чувствовал себя виноватым. Он понимал, что уделяет все внимание Кэндис, но, черт побери, не хотел второй жены и надеялся справиться с весьма неустойчивой ситуацией наилучшим образом. Прояви он к Дати чуть больше интереса, и хрупкое равновесие между женщинами нарушится. Чем-чем, а отношениями с Кэндис Джек не желал рисковать. Ему еще повезло, что Дати смирилась с таким порядком вещей.

– Да, Джек. Мне нужна кожа.

– Хочешь, чтобы я сбежал, как последний трус, да?

– Это просто предположение, – с раскаянием сказала Кэндис.

– Ты считаешь, что оно велико? Ну… он же подрастет.

Джек предпочел промолчать.

Неожиданно улыбнувшись, она вытащила из-за спины детское платьице и протянула ему.

– Что с ним? – спросила она с таким видом, словно вчерашней стычки не было.

Джек рванулся за ней. Он понимал, что жена права. Их ребенок на три четверти белый. Джек мечтал дать Кэндис все, что она хочет. Но как? Ведь его долг – находиться здесь. Или нет? Может, его долг не в том, чтобы оставаться с взрастившими его людьми, а в том, чтобы заботиться о своей семье и ее будущем?

– Ну как? – робко поинтересовалась она.

– Шитье никогда не было моим любимым занятием. До Эль-Пасо я ни разу не брала иголку в руки.

– Нет. Очень миленькое платьице.

– Я хочу дать тебе все это.

Кэндис бросила на него подозрительный взгляд: