Неукротимая красавица

– Я привел женщину Инчили по вашему приказу, мой господин, – обратился евнух к высокой мужской фигуре, скрытой в тени.

Затем Хаммид снял с нее головное покрывало, а следом и болеро. Когда ее груди обнажились, Катриона услышала учащенное дыхание мужчины в тени. Опытные руки евнуха приспустили ей шальвары, а затем сняли совсем. Катриона осталась обнаженной.

– Благодарю тебя, Хаммид. Теперь можешь удалиться.

Дверь за евнухом закрылась, и Катриона, испуганная, застыла на месте. Но тут из тени выступил мужчина, и она была вынуждена признать, что никого красивее еще не встречала в жизни.

Высокий, он загорел дочерна, хотя там, где белые шаровары были чуть приспущены на узкие бедра, виднелась полоска светлой, как у нее, кожи. Темные волосы, подстриженные довольно коротко, лежали волнами, а на макушке уже несколько серебрились. Он совершенно не походил на свою сестру Анжелу. Черты его лица напоминали скорее лик греческой статуи: высокие скулы, прямой нос, довольно широко расставленные глаза и крупный чувственный рот.

Не отрывая от Катрионы взгляда, он протянул руку и она вложила в нее свою узкую ладонь. Прикосновение к его коже обожгло подобно пламени.

– Я никогда не обладал столь изысканной женщиной, как ты, Инчили.

Голос его напоминал теплый бархат, но ответ прозвучал довольно холодно:

– Так вы пока мной и не обладаете, милорд Чикала-заде.

Он расхохотался, сверкнув белыми зубами:

– Но ведь это всего лишь вопрос времени! Не правда ли, Инчили?

Он медленно поднял большее из ее покрывал, скрутил жгутом, обвил им ее талию и притянул к себе. Когда ее груди коснулись его обнаженного торса, Катриона затрепетала, а женское чутье подсказало ей, что этот мужчина далеко не прост. Он поднял ее лицо за подбородок и с улыбкой негромко произнес:

– Какие глаза! Зеленые, как изумруд, и прекрасные. И ты ведь знаешь об этом, Инчили, не так ли?

Сердце ее так колотилось, что она не могла произнести ни слова, отчего злилась сама на себя. Да что с ней такое? Она попыталась было отвернуться, но он не позволил, завладев ее губами. Она запаниковала, стала вырываться из его объятий, но он просто еще сильнее прижал ее к себе, разжимая губы языком, чтобы проникнуть в рот.

Ей все-таки удалось немного отстраниться, и с широко раскрытыми глазами она глубоко дышала, стараясь привести в порядок мысли, упираясь в поросшую волосами грудь. Он негромко рассмеялся и, захватив обе ее ладони, завел руки ей за спину, так что их тела опять оказались плотно прижатыми друг к другу.

Не обращая внимания на ее попытки высвободиться, он опять неспешно завладел ее губами, и когда его язык проник к ней глубоко в рот, то слегка касаясь, то жадно посасывая, она почувствовала, как скрытая глубоко в ее теле искра страсти разгорается во всепоглощающее пламя. Постепенно она прекратила сопротивление и стала отвечать на жаркие движения его губ.

Почувствовав, что она уступает, он захватил ее руки одной, а другой стал деликатно гладить грудь.

– Инчили… – Голос его был низок и хрипл от страсти. – Ты возбуждаешь меня, как никакая другая женщина!

Он повел ее к огромной кровати, стоявшей на возвышении, сам завалился на нее спиной и нежно притянул Катриону к себе, но удержал на некотором расстоянии так, что груди ее повисли над его лицом, как спелые фрукты. Захватив сосок в рот, он стал ласкать его языком, посасывать и нежно покусывать, посылая ее телу волны желания. Потом он перевернул ее на спину, темная голова склонилась над ней, и губы принялись мучительно изучать ее тело, обжигая кожу. Наконец он добрался до крошечной родинки – этого полного нестерпимого соблазна знака Венеры – на нежном мягком холмике у начала расщелины, чуть приоткрывшейся, обнажая ее женственность. Руки его скользнули вниз, распустили пояс шаровар, и он освободился от них. Потом всем его вниманием завладело это завораживающее пятнышко.

Глаза его повлажнели от восторга, губы тронула легкая улыбка. Эта родинка настоящее искушение, перед которым он не мог устоять, и, склонив голову, поцеловал ее. Ответом ему была дрожь, пронзившая все ее тело. Он поймал ее руку и провел ею по своему телу, и когда ее ладонь накрыла восставшую мужскую плоть, застонал от наслаждения.

Он с удовольствием окинул ее взглядом. Впервые в жизни ему попалась женщина, аппетит к удовольствиям которой не уступал его собственному. Высвободив свою мужскую плоть, он руками развел в стороны ей ноги и встал между ними на колени, с вожделением рассматривая влажные набухшие лепестки. Она подняла на него свой взгляд, на мгновение задержав дыхание при виде члена, выдающегося из черного треугольника волос. Подхватив под ягодицы, паша медленно притянул ее к себе и насадил на свое твердое копье.