Неукротимый, как море

Тьма стояла кромешная — ни звезд на небе, ни каких-нибудь огоньков, — и «Колдун» потряхивало на воде, позабывшей, что такое порядок.

— Барометр резко подскочил, — вдруг подал голос Дэвид Аллен. — На целых три миллибара, у нас вновь 1005.

— Барическая ложбина, — мрачно сказал Николас. Классический случай урагана, как по учебнику: узкий поясок высокого давления, служивший границей внешнего кольца исполинской вращающейся спирали истерзанного воздуха. — Мы идем внутрь.

Словно в подтверждение его слов тьма расступилась, небеса вспыхнули огнем тлеющего угля, и море зарделось красным светом, как если бы над ним распахнули дверцу в пылающую топку.

Никто на мостике «Колдуна» не произнес ни слова; люди подняли лица и благоговейно уставились в небо, будто находились на молитве в кафедральном соборе. Над ними проносилось низкое облако — облако, которое горело и сияло зловещим, жутким пламенем. Свет медленно угас, обрел нездоровый бледно-зеленый оттенок, напоминавший мокрую гниль на порченом мясе. Первым заговорил Николас:

— Маяк дьявола… — Ему хотелось объяснить, разогнать суеверный ужас, объявший команду. Они наблюдали всего лишь оптическое явление: лучи солнца, миг назад зашедшего за горизонт, отразились от штормовых туч и упали на море сквозь тонкую облачность барической ложбины. Почему-то Ник не мог найти правильных слов, чтобы сорвать мистический покров с атмосферного феномена, который был частью морского фольклора — зловещий, погибельный маяк, который звал к себе обреченное судно.

Странный свет медленно угас, сделав ночь еще темнее и наполнив сердца мрачными предчувствиями.

— Дэвид… — Николас быстро прикинул, чем бы отвлечь людей. — Радарный контакт установлен?

Молодой моряк с видимым усилием пришел в себя и шагнул к экрану.

— Локатор вконец запутался, — сказал он глухим, подавленным голосом, и тогда Николас сам решил приглядеться.

Вращающаяся полоска подсвечивала на своем пути вихрящуюся массу ложных отражений от неспокойного моря и так называемых штормовых засветок, вызванных электроразрядами в надвигающихся грозовых тучах. Впрочем, контуры Флоридского полуострова и ближайших островов Большого Багамского архипелага были, как всегда, четкими и опознавались немедленно. Они вновь напомнили Николасу о невероятно стесненной обстановке, в которой ему придется маневрировать своим буксиром и чудовищно огромным призом.

В месиве ложных сигналов и прочего шума опытный глаз Ника выделил более плотное пятнышко, находившееся почти на краю выставленного диапазона дальности. Он внимательно понаблюдал за ним в течение как минимум полудюжины оборотов антенны, и с каждой разверткой оно становилось яснее и четче.

— Вот и радарный контакт, — заметил он. — Передайте на «Золотой рассвет», что мы его засекли локатором, дальность шестьдесят пять морских миль. И еще скажите, что возьмем их на буксир еще до полуночи. — Чуть слышно Ник пробормотал очередную моряцкую присказку: — Коли будет на то Божья воля да погоды соизволение…

Освещение на мостике «Колдуна» пригасили до тускло-багрового, чтобы не мешать ночному зрению вахтенных. Четверо из них обшаривали глазами тот сектор, где, как им было известно, должен лежать в дрейфе «Золотой рассвет».

Радар показывал танкер ярким и четким пятнышком, которое сейчас располагалось в пределах двухмильного радиуса, однако с мостика его по-прежнему не было видно.

За два часа, прошедших с момента первого радарного контакта, они успели окончательно пересечь барическую ложбину, так что барометр теперь падал очень круто.

С отметки 1005 он рухнул до 900 и останавливаться не хотел. Идущая с востока погода несла с собой ревущие шквалы. Ветер заранее оплакивал моряков, затянув одну бесконечную, нарастающую ноту, а из-за проливного дождя видимость на всех румбах не превышала нескольких сотен ярдов. Даже сдвоенные прожектора «Колдуна», установленные на пожарной платформе, в семидесяти футах над главной палубой, не могли проникнуть за эти плотные белые завесы.

Николас как слепец нащупывал дорогу сквозь дождливый туман, поминутно меняя шаг винтов и мощность, чтобы осторожно сблизиться с «Золотым рассветом». Приказы рулевому он отдавал холодным, бесстрастным тоном, который резко контрастировал с его бледным лицом и тревожным блеском глаз, обшаривающих взвихренную границу падавшей с неба воды.

Очередной шквал резко ударил в «Колдун». С истошным ревом он подбросил корму буксира, и сквозь разорванную на клочки дождевую завесу Николас увидел «Золотой рассвет».

Танкер лежал именно там, где ему и полагалось быть, хотя ветер уже вовсю давил на высокую надстройку ходового мостика, отжимая судно задним ходом.

На борту горели все палубные и отличительные огни, а пара красных топовых фонарей говорила о том, что судно потеряло управление. Волны, нагоняемые усиливающимся ветром, захлестывали главную палубу потоками белой пены, и со стороны судно выглядело как подводный коралловый риф.

— Обе машины средний вперед, — приказал Николас рулевому. — Подходим со стороны правого борта.