Неуловимая невеста

Как и предсказала Анья, настроение вечером у всех было ликующее. Пока женщины готовили ужин, мужчины собрались у шатра Али-Джихана, громко восхваляя подвиги Гарета, после чего завели мужской разговор, при этом, казалось, прислушиваясь к его мнению. Судя по всему, Гарет чертил что-то на песке, показывая на какие-то точки, и все согласно кивали.

Подошедший Бистер решил проверить ее ножи. Она протянула все свое оружие и, отведя Бистера в сторону, показала на собравшихся мужчин:

— Что все это значит?

Бистер присел на край повозки и стал водить острием о точильный камень.

— Никто из них никогда раньше не видел кавалерийской атаки.

— И что?

— Понимаете, есть разница в том, как кавалерист сидит в седле, как держит саблю. Враги шли в атаку, распрямив плечи, сидя прямо, словно приглашая противника изрубить их в капусту. Мы пригибаемся к холкам лошадей, выставляем сабли перед собой. Так легче нападать и обороняться. Именно это он и объясняет.

— Поэтому и сражение так быстро закончилось?

— Отчасти да. — Бистер отдал ей кинжалы и улыбнулся. — Он также велел нам перебить «кобр», утверждая, что остальные тут же сбегут. Так оно и вышло, но Али-Джихан и остальные недовольны тем, что им не дали подраться.

Эмили фыркнула.

— Ничего, еще будут нападения, и будут «кобры». За нами гонится целая армия.

— Майор тоже так считает, — согласился Бистер и кивком показал на мужчин. — Поэтому и чертит все на песке. Показывает, как лучше атаковать, чего ждать от нападающих. Конечно, мы видели их не в последний раз.

Празднество продолжалось до позднего вечера. Сидя в шатре с остальными женщинами, Эмили со скучающим видом взирала на бесшабашное веселье мужчин.

Она тоже хотела участвовать в этом празднике, но по законам кочевников это было запрещено.

Потом Гарет встал. Ответил что-то Али-Джихану и, когда шейх стал приподниматься, уронил руку ему на плечо, словно уговаривая не тревожиться: он, Гарет, сам обо всем позаботится. Подозвал к себе Маллинса и Уотсона и повел куда-то в сторону.

Собирается выставить пикеты?

Видимо, так. Трудно заснуть, когда знаешь, что враги, возможно, прячутся в барханах. Никто из женщин, за исключением Арнии и Доркас, не понимал всей степени опасности.

Повернув голову, она поймала взгляд Аньи.

— Скажите, позволено погулять среди шатров, чтобы размять ноги?

Анья подняла брови, но все же кивнула:

— Позволено. Только не задерживайтесь. Иначе я пошлю женщин на поиски.

Эмили поспешно вскочила и ответила на вопросительный взгляд Доркас:

— Я ненадолго.

Накинув чадру, как другие берберские женщины, она пошла по дорожке между двумя шатрами и ступила в пятно лунного света. Ночь была бы непроглядно темной, если бы не огромная луна, висевшая низко над горизонтом. Эмили поблагодарила Бога и стала обходить шатры в надежде…

— Что это вы затеяли?

Из тени выступил Гарет, и Эмили от неожиданности спросила:

— Это вы?

Она улыбнулась.

Он нахмурился.

— Вам не следует здесь быть. Это небезопасно.

Он возвращался в шатер, когда ощутил… какое-то движение. Оглянулся и увидел ее. Лунный свет играл на золотистых волосах и белой коже.

Она притягивала его к себе, как маяк — идущее в шторм судно.

— Я думала, вы ставите часовых, — пробормотала она смущенно.

— Так и было.

— Значит, нам ничего не грозит?

— Возможно, — вздохнул он.

Эмили снова улыбнулась, понимая противоречивые эмоции, владеющие майором.

Гарет напомнил себе, что дело чести — уберечь Эмили. Даже от него.

Она подступила ближе — достаточно близко, чтобы он ощутил идущее от нее тепло. Достаточно близко, чтобы положить маленькую руку ему на грудь.

Он отступил назад, в тень между шатрами.

Она последовала за ним. Он чувствовал прикосновение так остро, словно рука лежала на голой коже.

— Я наблюдала за битвой с седла Дохи. Это было… — Потемнев глазами, она вздрогнула. — Пугающе.

— Пугающе? — Гарет сжал кулаки, сопротивляясь порыву обнять ее.

Она кивнула:

— Сабли, ятаганы, валяющиеся на песке тела. Не слишком приятное зрелище. Особенно когда тела — это люди, которые мне небезразличны.

Гарет замер, уговаривая себя не спрашивать. Не обнажать перед ней собственной уязвимости.

— Я вам небезразличен?

Она подняла подбородок и взглянула ему в глаза:

— Да.

Гарет задохнулся. И потянулся к ней. Она прижалась к нему и запрокинула голову, искушая его завладеть ее губами.

— Конечно, — услышал он.

Конечно? Потому что он единственный, кто стоит между ней и оголтелыми фанатиками? Потому что…

Гарет решил, что ему не нужно это знать. Он подумает об этом позже. Она здесь, с ним, и хочет, чтобы он ее поцеловал, и хочет поцеловать его…

Прежде чем он успел что-то сделать, она прижалась губами к его губам. И он, мгновенно потеряв голову, ответил на поцелуй. Взял то, что хотел, то, в чем нуждался.

Она отстранилась первой.

— Я хотела отпраздновать с тобой, но меня не выпустили из шатра. Хотела…

Он снова поцеловал ее, еще более жадно.

Она отвечала тем же. И потрясла его до глубины души.

Желание вспыхнуло лесным пожаром, сладостное и сильное.