Неуловимая невеста

Она бросила предостерегающий взгляд на Гарета, в надежде, что у него хватит ума промолчать, после чего вновь обратилась к бегум:

— Далеко не все замужние леди забавляются с чужими мужьями. И далеко не все женатые джентльмены забавляются с чужими женами. Только очень немногие из состоящих в браке ищут… э-э-э… развлечений на стороне.

Лицо бегум потемнело.

— Это правда? — снова спросила она Гарета.

Прежде чем тот успел ответить, Эмили подтвердила:

— Да, чистая правда. И в вашем случае при посещении европейского двора в качестве жены бея вы должны строжайше заботиться о приличиях, хотя бы из соображений самозащиты.

Смущение и нечто вроде тревоги отразились на лице бегум.

Вот оно!

— Вам нужно постоянно держаться настороже, — продолжала Эмили, — особенно в присутствии возможных обольстителей, которые захотят соблазнить жену приезжего, да еще и важной персоны, с единственной целью: опорочить и унизить вашего мужа. Или с намерением выведать больше о его делах. А может, и шантажировать вас. Есть и другие соображения, но вы, надеюсь, понимаете, как велика опасность? Все могло быть иначе, окажись вы в Европе неофициально, без вашего мужа. Вы прелестная женщина, и я уверена, что найдете множество мужчин, готовых лечь с вами в постель, но… — Она покачала головой. — Только не в этот раз. Не когда вы путешествуете в качестве жены бея.

Бегум выглядела совершенно безутешной. И долго смотрела на Эмили, прежде чем обратиться к Гарету:

— Вы…

— Ни майор, ни я не развлекаемся с другими, — твердо заявила Эмили. — И должна добавить, что у европейцев полагается, чтобы первый шаг сделал джентльмен.

— Но… — Бегум с отвращением поморщилась. — Какой в этом смысл? Так можно прождать всю жизнь!

— Совершенно верно, — согласилась Эмили, усилием воли стараясь не смотреть на Гарета. — Однако теперь, когда мы предупредили вас о том, как смотрит общество на подобные вещи, нам следует поблагодарить вас за гостеприимство и вернуться в гостиницу.

Она разогнула затекшие ноги. Бегум громко фыркнула.

— Значит, — пробурчала она, — хотя я могу появляться в ваших гостиных и бальных залах, останусь такой же затворницей, как и здесь? Теперь я понимаю, почему вы так одеваетесь! Почему прячете свое тело, когда выходите в свет! Да ведь вы похожи на монахиню, а не на жену.

Эмили не стала объяснять, что и дома одевается точно так же.

Бегум грациозно поднялась во всей своей едва прикрытой красе.

— Хочу рассмотреть это платье. У меня таких нет.

Эмили стала медленно поворачиваться, глядя на Гарета.

Тот тоже поднялся, но лицо его превратилось в непроницаемую маску. Она понятия не имела, о чем он думает. Бегум снова нахмурилась.

— Значит, я велю швеям сшить такие платья, иначе мой муж будет недоволен и опозорен, когда мы окажемся при европейских дворах.

Эмили поколебалась. Ей не нравился расчетливый блеск глаз этой женщины, но что она могла поделать?!

— В таком случае, госпожа майорша, вы сделаете мне большое одолжение, если поменяетесь со мной костюмами.

Эмили старалась не смотреть на прозрачные одеяния, в которые была задрапирована бегум. В глазах последней светилась решимость получить хоть что-то от этого вечера. То, что она могла бы показывать другим.

Эмили слышала, что бегум жила в гареме и была первой женой, но первой среди многих…

— Да, разумеется, — кивнула она.

Гарет, стиснув зубы, последовал за Эмили во двор гостиницы. Кивнул на прощание капитану и запер калитку.

Пройдя мимо Мукту, он приветственно поднял руку, но не остановился.

Не зная, сколько они пробудут во дворце, остальные разделили между собой вахты на эту ночь. Сегодня он мог не беспокоиться, и, кроме того, благодаря Эмили теперь бегум, по традиции правившая городом в отсутствие мужа, — горячая их сторонница.

Эмили, кутаясь в плащ, стала подниматься по пологим ступенькам в общую комнату. Из-под плаща выглядывали вышитые шелковые шаровары и бахрома. На щиколотке блеснул ножной браслет. Эмили сняла плащ и исчезла в темноте.

Гарет, мрачно хмурясь, последовал за ней. Он впервые в жизни был счастлив, что на его даме был плащ. Когда Эмили и бегум удалились, чтобы поменяться одеждой, он разыскал евнуха и попросил у него плащ, оставленный в самой дальней комнате.

К счастью, тот вернулся с плащом до возвращения Эмили. Когда женщины вошли в комнату, он задохнулся и попытался не реагировать. Совсем.

Сверхчеловеческая попытка.

К сожалению, не удавшаяся.

Но залитое краской лицо Эмили отрезвило его. Заставило сосредоточиться еще на чем-то, кроме собственной боли. Он развернул плащ и протянул ей. Она буквально перелетела через комнату, звеня ножными браслетами и спеша поскорее завернуться в мягкие шерстяные складки.

Одевшись, она гордо вскинула подбородок. Уверенность в себе вернулась.

Женщины распрощались с искренними улыбками и вполне дружелюбно.

Обсуждение мод, очевидно, крепко их сплотило.

Все еще придерживая на груди плащ, Эмили стала подниматься на второй этаж и, оглянувшись, с улыбкой заметила:

— Все кончилось куда лучше, чем я ожидала.