Поиски реального продолжаются. Ни один из модусов реализма – эвидентный, инвидентный и конвидентный – не в силах преодолеть центробежной силы отталкивания жеста присвоения от объекта как жертвы. Более того, в последние два десятилетия нереализованное жертвоприношение становится основным мифом русско-израильской литературы, и можно предвидеть, что эта тенденция будет усиливаться, и тем самым будет углубляться и усложняться эстетическое и концептуальное воспроизведение ею структуры реальности. Чем меньше литература задается вопросом определения своей идентичности, тем ближе она к реальности, в которой существует. Неуловима и сама идентичность как объект философского и социально-политического изучения. Когда работа над этой книгой подходила к концу, увидел свет новый труд Фрэнсиса Фукуямы «Identity: The Demand for Dignity and the Politics of Resentment» [Fukuyama 2018]. По мнению автора, традиционные идентичности должны смениться «идентичностями убеждений». В этом проявляется вновь, как можно заметить, корреляционизм, дезавуированный спекулятивным реализмом: идентичность перестает отличаться от идеологии, мнения или фантазии и перестает соотноситься с реальным как с независимым объектом. В то же время можно усмотреть позитивный эффект этого подхода в обнажении скользящего характера идентичности, когда уже невозможно определить, нужно ли считать ее проблемой или решением, предметом конструирования или деконструкции. Объекты и реальность как их условная общность видятся ученым потоками эмоций, таких как достоинство и обида у Фукуямы, или таких как имперсональные аффекты в недавней книге Фредерика Джеймисона [Jameson 2013].
Однако русско-израильская литература занята созданием знаков новой культурной реальности, ее философия реалистична, что требует отказа от «требования достоинства» и «обиды», от виктимной парадигмы; она не может позволить себе, как сказал бы Грэм Харман, подрыв объекта снизу через разложение на элементы и надрыв его сверху через сведение к цели. Разрушение реального обходится слишком дорого, и цена его известна благодаря еврейской, советской и российской исторической памяти: это расчеловечивание в плену очередного утопического мироустроительного или душеспасительного проекта, будь то большевизм, сионизм, мессианизм, национализм, морализм или экзистенциализм, представленные у разных авторов – героев этой книги. Отказ от всех «измов», в предельном случае не отличимых от аффектаций, чистый «нетнеизм», если употребить слово, придуманное Михайличенко и Несисом, – это и есть подлинный реализм.
Источники
Высоцкий 1914 – Высоцкий А. Синий Алтай // Жизнь Алтая. 1914. № 33, 37. 9, 14 февраля.
Высоцкий 1919 – Высоцкий А. Нитка жемчуга // Сибирский рассвет. 1919. № 8. С. 4–30.
Высоцкий 1928 – Высоцкий А. Зеленое пламя. Рига: Просвещение, 1928.
Высоцкий 1929 – Высоцкий А. Суббота и воскресенье. Рига: ГраматуДраугсъ, 1929.
Высоцкий 1933 – Высоцкий А. Тель-Авив: палестинский роман. Рига: Просвещение, 1933.
Высоцкий 1946 —איקצוסיו. «הנושארההבושתה» (.יקסנ’זלודרמתהמגרת.(רופיס267 ’מע, 1946,(ח”ק ב”יתרבוח,ח”יךרכ,(ןדמלקחצי—ךרוע תונוילג–74.
Гольдштейн 1996 —Гольдштейн А. Литература существования // Зеркало. 1996. № 1–2.
Гольдштейн 2001 – Гольдштейн А. Аспекты духовного брака. М.: Новое литературное обозрение, 2001.
Гольдштейн 2004 – Гольдштейн А. Помни о Фамагусте. М.: Новое литературное обозрение, 2004.
Гольдштейн 2006 – Гольдштейн А. Спокойные поля. М.: Новое литературное обозрение, 2006.
Гольдштейн 2009 – Гольдштейн А. Памяти пафоса. М.: Новое литературное обозрение, 2009.