Неумолимая королева (ЛП)

И что дальше, я хотел спросить. Что за авария? Это было слишком много.

Даже если бы я мог произнести эти слова, я не был уверен, что хочу знать ответы. Быть сильным — отстой. Быть слабым тем более. Что это меня оставило?

Один. Без него .

«Ты и Феникс — все, что у меня осталось», — прошептала она. «Не покидай нас. Потеря твоей мамы чуть не убила меня. Потерять тебя… Я бы этого не пережил. Ее голос дрогнул, и она прочистила горло. «Вы там сражаетесь. Боритесь за свою сестру. Сражайся за меня. Боритесь, чтобы жить».

Звуковой сигнал. Звуковой сигнал. Звуковой сигнал

Мои глаза распахнулись.

Шум в ушах был постоянным. Звуковой сигнал сотрясал мой череп. Яркие флуоресцентные огни ударили по моим векам, и я застонала, потянувшись, чтобы коснуться виска.

Мои глаза мгновенно расширились, увидев трубки, прикрепленные к моим венам. Мое нечеткое зрение прояснялось с каждым морганием, и я опустила взгляд, чтобы найти тяжелый гипс на другой руке. Синяки и порезы окрасили каждый дюйм видимой кожи.

— Что… — я закашлялся, в горле у меня пересохло, как в Сахаре.

«Она проснулась». Я услышал голос бабушки прежде, чем почувствовал ее теплое прикосновение к своей руке. Я медленно повернул голову, зажмурил глаза, а затем снова открыл их, чтобы посмотреть на нее. За ней сидели мои подруги и сестра. Четыре заплаканных лица с широко раскрытыми глазами. Губы бабушки опустились на мой лоб, порхая над ним. «Я так рада видеть твои красивые глаза. Как вы себя чувствуете?"

Я сглотнул, ком в горле все еще стоял.

Изображения начали просачиваться. Вечеринка. Амон. Я вспомнил, как чертовски больно было видеть его с кем-то еще. Я вспомнил, как мое беспокойство притуплялось болью от разбитого сердца.

Потом комплект фар.

И другой.

Прежде чем потерять сознание, я услышал голос.

Это звучало знакомо, но нет. Не заставляйте меня прибегать к радикальным мерам.

"Как я сюда попал?" Я кашлянул, в груди у меня сжалось.

Девочки переглянулись, прежде чем Феникс посмотрела на бабушку, которая отвела глаза и выпрямила спину. Я ждал, затаив дыхание. Я не знал зачем, кроме того, что мне нужно было это услышать.

Феникс встала и подошла к окну, прижавшись лбом к стеклу. По другую сторону барабанил дождь, и каким-то образом я знал, что она уже чувствовала эту боль раньше.

Это горе.

Это было то, о чем она меня предупреждала все время. Феникс вытерла глаза и повернулась ко мне. Моя старшая сестра выглядела опустошенной. Усталый. Раздраженный. Но она ничего не сказала.

«Добрый самаритянин», — просто ответила бабушка.

Моё сердце сжалось. «Кто-нибудь приходил ко мне в гости?»

Что-то мелькнуло в ее глазах.

«Только твой папа и мы». Почему мне казалось, что она лгала мне? Мои воспоминания были рассеяны, мои мысли путались. Мне казалось, что я слышу голос Амона, но, возможно, это все было в моей голове. Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул, сосредоточившись на своих ногах под одеялом. Я сглотнул, мои легкие горели. Или это были мои глаза?

«Какой прогноз?» — спросил я слабым голосом.

Прошло мгновение, прежде чем бабушка ответила: «Это не самое лучшее. Врачу нужно было провести срочную операцию, но, по его мнению, со временем вы вернетесь в норму». А ребенок? Я хотел спросить, но не смог найти голос. Я подозревал ответ и был в ужасе, услышав его. «Ваш живот какое-то время будет болеть, но повреждение не является постоянным. Однажды ты сможешь иметь детей». Я проглотила комок в горле, в уголках глаз загорелось. Мои пальцы потянулись к моему ожерелью, скручивая его так же, как и сердце. «Я позвоню врачу и сообщу ему, что ты проснулась», — тихо добавила она, и мне стало интересно, было ли это моим подтверждением того, что она знала, что я беременна.

Она нежно поцеловала меня в щеку, затем прошептала и исчезла из комнаты.

Дверь едва щелкнула за ней, как Феникс подписал: «Я говорил тебе, что он тебе не годится. »

Она не злилась, просто смирилась.

Я моргнула, пытаясь сдержать слезы. Я не знал, что сказать. Я случайно взглянул на своих друзей. Рейвен потерла затылок, а Исла отвела взгляд, но на их лицах задержалось то же обеспокоенное выражение.

«Мне жаль, что я напугал тебя», — прохрипела я, звуковой сигнал машины был громче моего голоса.

Афина подняла глаза, в ее глазах блестели слезы.

— Я так рада, что с тобой все в порядке, Рейна. Ей удалось выдавить слезливую улыбку, и было больно видеть, какой вред я причинил своим друзьям. Я был эгоцентричен с тех пор, как пересекся с Амоном, и в процессе я причинил им всем боль.

И все же я жду его.

Амон был моей причиной. Всю мою жизнь. Моя гибель.

Я хотела идти по этой земле, чувствуя себя целостной — с ним, — в то время как он хотел прожить свою жизнь без меня.

Такой глупый, наивный дурак. Эти слова проносились у меня в голове, высмеивая надо мной и моими романтическими идеями. Чтобы разорвать их на части, потребовалось одно лето, и мне от этого не стало лучше.