Неунывающие вдовушки

Спустя пару минут она произнесла:

– Привет, Бернд!

В ответ прозвучало обещанное и ожидаемое итальянское приветствие.

Директор протянул руку и пробубнил:

– Коппенфельд.

Катрин представила меня как свою коллегу.

В глазах директора появился интерес.

– Где вы преподавали? – спросил он, оглядывая меня благосклонно.

– Во Флоренции, – мгновенно встряла Катрин, не дав мне и рта раскрыть. – Майя – первоклассный искусствовед и знает итальянский. Сейчас на каникулах, она погостит у меня пару недель и могла бы иногда меня заменять, если придется.

– Нет проблем. – И Бернд Коппенфельд обратился ко мне: – Вы так молоды, а уже дипломированный специалист! Законченное высшее образование – такая редкость в наши дни. И как вам повезло, что вы живете во Флоренции, это ведь настоящая жемчужина среди европейских городов!

Мне удалось ввернуть пару умных фраз из тех, что я выучила для своих туристов-экскурсантов.

– Да, и вот еще что, Бернд, – сказала Катрин, – ты знаешь, наверное, я разошлась с мужем. Если он здесь объявится, не говори ему, где я. Он страшно вспыльчивый. И уж тем более если он кого-то подошлет вместо себя.

– Моника! – крикнул директор в сторону приемной, откуда показалась седовласая секретарша. – Если кто-нибудь будет спрашивать о Катрин, то пожалуйста…

– Ой, простите, я не знала! – ахнула Моника. – Вчера утром один господин, имя не расслышала, спрашивал о расписании фрау Шнайдер. Сказал, что старый знакомый и хочет встретить ее после уроков. Звучало очень серьезно. Еще он записал адрес Катрин в Дармштадте. Я сделала что-то не то?

Мы пошли в класс. Учащимися были в основном дамы между сорока и пятьюдесятью, но затесались и пара гимназистов и супруги-пенсионеры. Они знали основы итальянского произношения и несколько стандартных фраз вроде «Come sta?»[15]. После того как Катрин сочинила миф о моей учености, мне захотелось самой поучить. Любознательные, пытливые домохозяйки, грезящие об Италии, читали отрывки из учебника. Это было даже трогательно. Я прислонилась к батарее. Куда бы пойти покурить на переменке? Тут я посмотрела на улицу. Черт! Опять он тут! Тот, вчерашний. Сутенер. Стоит на том же месте. Дежурит, гад!

Что делать? Как быть? Нельзя, чтобы Катрин заметила, как я напугана. Она и так рассеянна, не может сосредоточиться, отвечает ученикам невпопад. Как же нам сегодня отсюда выйти? Мы же не можем ежедневно появляться как мать с дочкой-кошкой.

Едва отзвучало многоголосое arrividerci[16], я ткнула пальцем в окно: что делать будем?

Катрин против обыкновения не стала охать и ахать, а предложила на удивление здравую идею:

– Бернд сейчас тоже заканчивает, у него машина в подвальном гараже. Попрошу его нас подвезти. И заодно поговорю о деньгах.

Денег у директора оказалось у самого только двадцать марок, так что аванса не даст, но подвезет охотно. Втроем мы спустились на лифте в гараж, где не было никого подозрительного, и выехали в направлении Музея художественных ремесел, куда я давно уже собиралась сходить. Пока ехали, нам пришлось выслушать историю болезни фрау Коппенфельд. А музей к нашему приезду закрылся. Видать, судьба моя такая, вечно эти музеи закрываются у меня перед носом. Пришлось ограничиться ближайшим к музею кафе.

Мороженое на любой вкус. Ух ты! Вот это жизнь! Это невинное удовольствие напомнило мне нашу с Корой шальную юность, каникулы, которые мы обычно проводили вместе. После каждого приключения мы брали по стаканчику кассаты[17], и с каждым взрывом смеха с ложек капали сладкие капли на нас и вокруг нас. Теперь я бы рассказала Коре, что у ворот топчется сутенер, должно быть, у бедняги затекли ноги. Мне стало весело, когда я об этом подумала, даже забыла, что нахожусь во франкфуртском сити. Я заржала, как подросток, и подобно моему сыну заляпала шоколадным мороженым учебники Катрин.

– Ну ты что! – недовольно воскликнула Катрин. – Тебя прямо не поймешь! То рыдаешь без причины, то хохочешь как безумная. И что ты выкинешь в следующую секунду, черт тебя знает! У тебя симптомы маниакально-депрессивного психоза, сходи к психиатру!

Катрин, Катрин! А ведь ты попала в точку. Моя мать в приступе депрессии наложила на себя руки, с чего бы мне быть психически здоровой. Наверное, и я с приветом. И охота мне это слушать! Тут я снова расплакалась. В полном недоумении и смущении растерянная Катрин кинулась меня утешать.

– Позвони своей подруге. – Я принялась вытирать все кругом носовым платком. – От нее Эрик мог узнать, где ты работаешь.

У меня уже тоже сдавали нервы. Может, мы и правда в опасности? Что Эрик задумал: вернуть картины или заказать Катрин?

– Мне надо уехать, – причитала Катрин.

Понимаю! Она не хотела потерять работу, но жить ей хотелось еще больше. И лучше бы ей было, конечно, сейчас пока скрыться. Ага! Это что же получается? Она скроется, а я должна буду замещать ее на курсах, пока она не продаст картины? Вот оно как!