Неунывающие вдовушки

– Не могу тебе всего рассказать, ты тогда станешь нашим сообщником и тоже можешь попасть в беду, – начала я осторожно и заискивая, – и новый адрес не скажу. У нас нет другого выхода, приходится прятаться, мы в опасности.

– Лапшу только на уши не вешай. – Энди слегка смягчился, ему даже, кажется, стало интересно. – Ну и кто вам угрожает? Кстати, тут один тип спрашивал про Ослиную Шкуру.

Само собой, о краже картин я ему ни слова не сказала, зато объявила, что у мужа Катрин связи в преступном мире и что он пустил по ее следам киллера.

– Киллера? Да ладно мне тут небылицы плести! Во-первых, я случайно знаю, чем занимается ее муж. Адвокат никогда не станет так подставляться, иначе потеряет лицензию. Во-вторых, по-прежнему не понимаю, при чем тут ты? – Он снова завелся. – И в‑третьих, я бы тебя никогда не предал!

– Даже под пытками? – крикнула я в ответ.

Ух! Так бы и врезала!

Повисла пауза.

– На вашем месте я бы пошел в полицию.

Только я собралась намекнуть, что у Катрин есть особые причины не доверять властям, как в прихожей снова завизжал от счастья пес. Я с радостью покинула эту берлогу с матрасом и пошла посмотреть, кто пришел.

В коридоре Феликс кинулся меня обнимать. У нас обоих совесть была нечиста, и оставались старые счеты, ну да ладно, чего уж там. Ни к чему сейчас упрекать друг друга.

– Давай, плети, болтай! Я и у себя в такси всякого вранья наслушаюсь! – неслось мне вслед из комнаты Энди.

– Кофе хочешь? – засуетился Феликс.

Налил воды в эмалированную кастрюльку, поставил на огонь, а мне подвинул стул. Сам выпил какао. И стал извиняться, что торопится: он обещал свозить бабушку в дом престарелых.

– Слушай, тут такое выясняется, ты не поверишь! – рассказывал он. – Бабуля тут недавно раскололась: моя мать на самом деле дочь от любовника, а не мужа! Был раньше дядюшка Хуго, а теперь он, оказывается, мой родной дед! Представляешь? Поздравь меня! Мой дедуля выполнил свое старое обещание и подарил мне машину!

– А, ну тогда конечно…

Разоблачение семейных тайн меня мало интересовало, Кора мне когда-то уже все это рассказывала. Зато Феликс ликовал. И ведь чему радовался, смешно, ей-богу.

– Получается, – рассуждал он, – что Кора мне только наполовину кузина. Раньше моя мать и ее отец считались родными братом и сестрой, а на самом деле они – сводные. Значит, у Коры и у меня всего-то общая бабушка – ты ее знаешь, – но разные деды.

Ну и что?

– Двоюродных братьев и сестер испокон веку женили, и никого это не беспокоило, – заметила я, – чего ты так суетишься? Ты не первый, кто домогается собственной кузины.

Чужая семья – потемки. И вникать не стану, ну их! Вы мне лучше скажите, почему моя подруга, а твоя милейшая кузина так подло меня подставила?.. Но у Феликса никакого объяснения не нашлось. Он как одержимый вычислял, каково их с Корой кровное родство в процентах.

– Теперь можно не беспокоиться, что ты с ней переспал? – ухмыльнулась я.

Феликс покраснел.

– Да не спал я с ней!

Как прикажете вас понимать? Должно быть, вся эта ваша итальянская афера затянулась так надолго оттого, что Кора вдруг, уж бог знает почему, постеснялась ложиться в постель с двоюродным братом? Или же Феликс сам, как бы втайне ни вожделел свою рыжую кузину, устыдился своих желаний? Или это она его просто дразнила? Кора любит мучить мужчин: сначала увлечет, надает авансов, раздразнит, а потом обдаст холодом, оттолкнет прочь. Готова в это поверить, это так на нее похоже.

Тьфу! Зачем только я в это лезу? Не мое дело! Стыд один! Пора сменить тему.

– Где же вы были все это время?

– Два дня во Флоренции, потом на море, потом в деревне. Эмилия и Марио сначала были с нами, а потом остались в горах, – отчитался Феликс.

И далее я услышала то, что и ожидала услышать. Кора непредсказуема, это, ей-богу, невыносимо! Переменчива, как погода в апреле. Иногда – ну само очарование: сердечна, щедра, мила, остроумна. То вдруг, будто она сама тяготится своим добродушием, становится злой, холодной, надменной, вредной, черствой, почти жестокой. В таком состоянии, как бы Феликс ее ни нахваливал, как бы ни подлизывался, Кора придиралась к каждому слову, высмеивала, унижала его, называла его примитивным и неинтересным, с ее точки зрения. Как-то раз она всерьез его довела, он молча развернулся и пошел собирать чемодан. Тогда Кора прибежала в его комнату, стала просить прощения, обниматься, едва не соблазнила.

– Значит, вы спали в разных комнатах? – зацепилась я.