Неужели мало спасающихся?

Ещё интереснее с вопросами, касающимися мира духовного. Например, вопрос о свободе воли. Рационально-логические варианты ответа – это либо строгое предопределение, либо абсолютный произвол индивидуальной воли; в первом случае свободы не существует как таковой, во втором – индивидуальная свободная воля растворяется в хаосе других индивидуальных свободных воль, её словно затаптывает толпа. Только сочетание индивидуальной свободы воли с промыслом Божиим, казалось бы, противоречивое, на самом деле позволяет этой свободе быть! Свободе ведь, для её действительной реализации, необходимо не только позволить ей существовать как таковой, но и создать условия для самореализации, как цветок недостаточно просто посадить в произвольной точке пространства, но ему необходима почва, влага, воздух… (Именно поэтому у неверующих в Промысел Божий не получается и свобода воли – получается всякий раз какое-нибудь унылое «бытие определяет сознание».) Только благой и сверхрациональный промысел Божий позволяет свободе всякого человека реализоваться, создавая для того условия, при этом содержа всю вселенную в порядке.

И необходимым следствием из реализации свободной воли человека является то, что помимо великого множества спасаемых, существует и великое множество погибающих – сознательных предателей, отвратившихся от пришедшей к ним Истины – от Христа. И если "лучше было бы тому человеку не родиться"(Мф.26:24), то не лучше ли было бы его и не создавать? Но любовь Божия к Своим творениям, хотя, безусловно, преисполнена милосердия и сострадания, к милосердию и состраданию тем не менее не сводится. Делать вывод, что лучше было бы не создавать, означает как раз сводить любовь Божию только к состраданию, а сотворённую жизнь – только к бессмысленно страдающему субъекту. Но любовь Божия – это ещё и сверхрациональное уважение к каждому сотворённому! (Творец вселенной "стоит у двери и стучит" (Откр.3:20), и не входит без разрешения!) Именно поэтому возможна не только благость, но и строгость Божия (Рим.11:22) – строгость эта, однако, ничего общего не имеет с гневливостью; с «гневом» в человеческом понимании этого слова.

6.4 Всё это далеко за пределами рациональной логики! Третье – не исключено! Не исключено и четвёртое, и пятое, и бесконечное! Такова «широта и долгота, и глубина и высота» (Еф.3:18), что всякие попытки выразить словами оборачиваются антиномиями. Неизреченные глаголы как бы выступают во все стороны из рамок слов человеческих. Почему вообще правила Церкви и святоотеческие рассуждения оказываются так бессильны перед вопросом о спасении? Не потому ли, что спасение от Господа, а Он вне правил и рассуждений. Правила и рассуждения хороши и полезны для нас, чтобы нам не заблудиться и не погибнуть по собственной глупости, но совершеннейшее безумие пытаться уместить в них волю и промысел Божий… ("суббота для человека, а не человек для субботы; посему Сын Человеческий есть господин и субботы." Мк. 2:27–28)

Как вообще спасся благоразумный разбойник? О, у него были большие проблемы и с ортодоксией, и с ортопраксией!..

6.5 Вряд ли можно предположить, что простой вере людей, несведущих в догматике, но волею своих давних предков оказавшихся в составе церквей еретических, не оказана будет милость. Как пишет свт. Григорий Богослов,

"И немудреной веры нам достаточно,

И в ней как раз для большинства спасение,

А будь она уделом образованных,

Насколько бедным Бог наш оказался бы!" («О моей жизни», ст. 1228–1231)

Однако, когда кто-то в еретическом сообществе начинает восходить от простой веры к вере более «мудрёной», он вместо спасительных истин попадает в ловушку еретического богословия…

Зачем тогда вообще разум человеку, если спасение возможно и без него, и если в ряде случаев он даже приводит к погибели? Однако спасение не тождественно спасению, динарий, как ни странно, не тождествен динарию, как показывает притча о талантах; полнота радости спасения у всякого спасшегося совершенна, однако не равна полноте радости другого – «звезда от звезды разнится в славе», и даже очень разнится…