Читаем Неужели мало спасающихся? полностью

6.6 Разум отнюдь не тождествен привычному логическому аппарату, рациональной логике. Хоть и не разработан аппарат применения «сверхлогики-металогики», его в течение всей истории так или иначе используют лучшие умы человечества, далеко перешагнувшие рамки рациональной логики. На основе этой сверх- или металогики построено, кажется, Писание, иначе как объяснить успех проповеди христианства, в течение двух тысячелетий и до сих пор, вопреки тому, что Писание не содержит сладких обещаний рая (разве что намёки, апофатика), зато ужасы прошлого живописует словно назло себе?! Действительно, ведь разум мира сего требует противоположенного: любая программа любой человеческой партии живописует в подробностях обещанное «светлое будущее», «рай», и умалчивает о страшном. Писание же о рае говорит «не видел глаз, не слышало ухо…», зато в подробностях рассказывает про геноцид ханаанеев, про пророка Елисея и 42-х детях, про невинные страдания Иова… Много про что ещё! Вот про что сказать бы, «скрой, не пиши» – никто и не знал бы теперь! Давно забыли бы через три тысячи лет – ведь других источников об этом нет! Но «сила Божия в немощи совершается» – как будто в немощи интеллектуальной, как бы в явных «политических ошибках» совершается победа веры… И раскрывается разум высший!

6.7 Почему вообще грядущие блага обозначены лишь апофатически? Из-за непостижимости для слабого ума человеческого? Но почему не сделать ум сильнее? Только ли ради священного трепета? Только ли, чтобы была тайна, таинство, чтобы самое высшее скрыть до времени?.. Чтобы вера была свободным выбором, а не расчётом на воздаяние?.. И в дополнение к этим – ещё смыслы и смыслы! «Кто, Господи, возможет исчерпать мыслью одно из Твоих изречений? Мы оставляем больше того, чем берем, подобно жаждущим, пьющим из источника.» (прп. Ефрем Сирин, «Толкование на Четвероевангелия», Глава 1)

И где теперь те древние ханаанеи? Или те 42 ребёнка? Спасение Иова – это намёк и о них? Пусть они и не праведники, как он, но их грехи пресечены были вмешательством Божиим, или даже предотвращены заранее; и они слышали проповедь Христа в аду, не отягчённые грехами…

Вряд ли мыслимо допустить то, что многим людям, положим, великому множеству страдающих от нескончаемых войн нищих язычников (будь то в Палестине Бронзового века или современной Африке) было попущено Богом родиться при таких обстоятельствах, чтобы они и земную жизнь проводили в страданиях, и Царствия Небесного не могли, фактически, достичь, по причине отсутствия среди них проповеди Евангелия. "На что дан свет человеку, которого путь закрыт, и которого Бог окружил мраком?", – не об этом ли восклицает Иов? (Есть, впрочем, логически безукоризненное, но интуитивно сомнительное объяснение Августина: они и не обратились бы – Промысел Божий и в том, что они оставлены без проповеди Евангелия, так как всё равно не обратились бы, лишь вина их за отвержение Евангелия увеличилась бы…) Это, однако, противоречит заповедям блаженства у Луки, противопоставляющим земное благополучие и вечное спасение; а также словам Откровения о "тех, кто пришли от великих скорбей", "отрет Бог всякую слезу…" и многим другим местам Писания. Вообще, не на спасение ли таковых страдальцев указывает пример не принадлежащего формально к народу Божьему Иова? "[Раньше] я только слышал о Тебе, а теперь мои глаза видят Тебя" (Иов 42:5)

Или пример доброго самаритянина, свидетельствующий, что среди иноверцев бывают праведники. Могут ли таковые погибнуть? Авраам отвечает: «Не может быть, чтобы Ты поступил так, чтобы Ты погубил праведного с нечестивым, чтобы то же было с праведником, что с нечестивым; не может быть от Тебя! Судия всей земли поступит ли неправосудно?» (Быт.18:25)

6.8 Знаменитые слова прп. Серафима: "Стяжайте себе дух мирен, и тысячи душ спасутся возле вас". Как же это понимать? За каждым, стяжавшим дух мирен, увидев в нём этот плод Духа, в канонические пределы земной Церкви пришли тысячи? Но тогда стяжавшими дух мирен можно считать разве что апостолов и св. равноапостольных… Или по молитвам каждого подвижника, стяжавшего дух мирен, спасаются тысячи?.. Или же слова эти скорее призыв к практической духовной деятельности, чем попытка приоткрыть завесу эсхатологических судеб?

Писание с определенностью говорит лишь о том, что "великое множество" как спасающихся, так и погибающих (Откр.). Что многие идут путем погибели, и немногие – спасения; но из этого не следует, что множество первых так и погибнет, что не обратятся в конце жизни, например, или после смерти, что не будут помилованы… «И листья дерева для исцеления народов.» (Откр.22:2) Народов! Языков? Язычников? Или речь просто о великом множестве? Но во всяком случае множество это далеко за пределами множества тех, кто и так в мире и покаянии век свой скончал… Их-то от чего было бы исцелять?..

Суд будет по Благовестию о милосердии Божием, которое превыше справедливости.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Интервью и беседы М.Лайтмана с журналистами
Интервью и беседы М.Лайтмана с журналистами

Из всех наук, которые постепенно развивает человечество, исследуя окружающий нас мир, есть одна особая наука, развивающая нас совершенно особым образом. Эта наука называется КАББАЛА. Кроме исследуемого естествознанием нашего материального мира, существует скрытый от нас мир, который изучает эта наука. Мы предчувствуем, что он есть, этот антимир, о котором столько писали фантасты. Почему, не видя его, мы все-таки подозреваем, что он существует? Потому что открывая лишь частные, отрывочные законы мироздания, мы понимаем, что должны существовать более общие законы, более логичные и способные объяснить все грани нашей жизни, нашей личности.

Михаэль Лайтман

Религиоведение / Религия, религиозная литература / Прочая научная литература / Религия / Эзотерика / Образование и наука
Смерть, ритуал и вера. Риторика погребальных обрядов
Смерть, ритуал и вера. Риторика погребальных обрядов

Ритуалы и тексты, с помощью которых люди разных культур пытаются примириться с идеей смерти, интересовала еще классиков социальных наук — Э. Тайлора, Э. Дюркгейма, Б. Малиновского. К на стоящему моменту дисциплинарные границы death studies стали намного шире, а сама эта область гуманитарных исследований претендует на статус одной из самых популярных и активно развивающихся. Книга антрополога и теолога Дугласа Дэвиса представляет собой обзорный труд, способный послужить прекрасным введением в эту научную традицию. Дэвис опирается на концепцию «слова против смерти», которая рассматривает похоронную обрядность как ответ человека на самый пугающий аспект собственной природы, попытку адаптации к нему и даже его преодоления. С этой позиции ученый рассматривает большой круг вопросов, который включает в себя человеческие реакции на утрату близких и теории горя, околосмертные переживания и символическую смерть, историю кремации и отношение к ней в разных культурах, смерть домашних животных и смерть в Интернете, новые виды экологических захоронений и крионику.Дуглас Дэвис — профессор религиоведения и директор Центра исследований смерти и жизни Даремского университета, Великобритания.

Дуглас Дэвис

Религиоведение