Неведомое

Страшная неделя, которая началась с известия об Олеге, подходила к концу, и Лия снова дышала, и проснулся аппетит – всё это время она существовала на чае с печеньем. Мир кружился, новый, удивительный, полный открытий – давно пора было скинуть с шеи петлю МКАДа, пока предназначение не позвало в неведомые дали, где был её настоящий дом. Не то чтобы она туда не стремилась, наоборот; но – до чего же было чудесно бродить с Кириллом вдоль каналов, иногда – как люди, иногда – как воробей и кошка, встречать закат на берегу Невы, когда тучи расходились и выглядывало рыжее июльское солнце, подпевать уличным музыкантам – пусть даже Кирилл не попадал ни в одну ноту. В сумерках, долгих и прозрачно-бледных, наступало время баров, и Лия больше не отказывала своему внутреннему хищнику ни в чём, и кошка блаженно щурилась после огромных порций жареной курочки, хрустящей и пряной, с рассыпчатой картошкой в масле под травами и зелёным луком; а потом ещё брала парочку десертов… Кирилл недоверчиво наблюдал за ней из-за кружки с сидром; и он мужественно держался часов до двенадцати, хоть и клевал носом.

Дождь, опрокинутое море над головой, небо под ногами и полноводные дороги за оградами. Город воды, в котором хотелось раствориться. Лия упивалась каждой секундой, но Кирилл не спешил разделять её восторгов: свой город он отчего-то не любил, хотя и гордился тем, что ему довелось здесь вырасти. Говорил, что задыхается в лабиринте каменных улиц, птичья душа требует чистого неба и солнца.

Кирилл раскрывался перед ней неохотно, оттого его признания она ценила ещё больше. И – Лия догадалась, что это неизбежно – Кирилл поцеловал её, когда развели Дворцовый мост.

Она помнила и об Олеге, и о Злате, и к этому моменту знала, что Кирилл не тот человек, которого она могла бы полюбить; но они были вдвоём, они были в Питере, они были пьяны дождём и сидром, и им было хорошо вместе.

Олег говорил, что надеется когда-нибудь встретиться с ней; Лия перевела эту фразу – она означала «никогда». Так что пропади оно всё пропадом, какая теперь разница?

Кирилл улыбался и смотрел куда-то вдаль, за её плечо. О чём он думал? На лице ничего не отражалось; Жанна такая же – до последнего не признается, что её волнует.

Лии больно было от мысли, что она вряд ли снова увидится с сестрой. Даже не попрощается с единственной, кому она могла довериться. Или оно и к лучшему? Вдруг они встретятся – без этого зловещего «никогда»?

После ливня одежду Лии можно было выжимать, и Кирилл на этот раз вместо своих футболок предложил ей надеть что-нибудь из вещей Златы. Жутковатое было ощущение. Но белое ситцевое платье пришлось впору, разве что юбка доходила до пят.

– Так подобна до ней. И вроде бы нет, – пробормотал Кирилл, оглядывая её с прищуром.

– Я – это я, – Лия пожала плечами. К тому, что Кирилл в этой квартире начинал мешать русский с польским, она уже привыкла. – А это просто вещь. Кусок ткани, а не часть тела.

– А она мартвилась, что не сможет всё взять с собой. Платья, книжки эти, – он толкнул локтем пыльный том, и Лия с удивлением разглядела на нём буквы «Edda Starsza». – Некоторые так прирастают к вещам, что не оторвать.

– Никогда этого не понимала.

– Маленькая ещё.

– А ты, значит, умней меня, раз старше на пять лет? – Лия подсчитала внимательнее, поправилась: – На три. Три с половиной.

– Так, умней и старше.

– А что же ты тогда сам не пойдёшь и не прыгнешь в Неву, умник?

– Только не в Неву.

– А в каком водоёме пан желает искупаться?

– Не знаю. Подальше отсюда.

– Финский залив?

– Сказал же – подальше. Хорошо бы выйти в море, так, чтобы берегов не было видно, и чтобы паруса… Ходила под парусом?

Лия покачала головой.

– А как по мне, мы можем превратить в дорогу один из этих прелестных каналов. Который тебе по душе?

– Залив так залив, – Кирилл тряхнул волосами, и брызги усеяли стол. – Когда отправимся?

– Как насчёт сейчас?

– Чтобы ты взяла последнюю стихию, а мне с огнём самому мучиться? Только о себе и думаешь!

– Можешь разжечь костёр, я тебе не мешаю!

– В квартире?

– А хоть бы и в квартире!

– Чокнутая, – буркнул он. Сделал пару кругов по комнате, остановился перед коробкой с платьями. Сглотнул. – Ладно. Полетели. Костёр мы и там разведём, правда?

Лия недоверчиво покосилась на него:

– Уверен?

– Да.

– Дороги назад не будет. Ни в Питер, ни в эту квартиру.

– И к чёрту, – он рванул раму так, что треснуло стекло. – Сжигаю мосты. Вместе с городами.

Кирилл ухватил Лию за руку и, едва не расцарапав спину о стену двора-колодца, утянул вверх, к серому петербургскому небу, к которому им не суждено было вернуться.

Каменный берег под мачтами сосен звал к себе. Тучи разошлись, и вода отразила все оттенки прозрачного северного заката – янтарь и мягкое розовое золото, незабудковый фиолетовый и перламутровый голубой; курчавая сливочная пена устилала небо, с которого они спустились навстречу своей судьбе.