Неведомое

– С нашей вампирской ложей и со всеми представителями нашего народа, которых судьба приведёт на вашу прекрасную Луну.

Лия с трудом подавила нервный смех. Конечно, а как иначе? Где оборотни, там и вампиры. Вот он, местный Дракула – предлагает ей мир. Спасибо, что не войну.

Она сглотнула:

– И… что это за традиции?

Женский голос раздался за спиной – резкий, язвительный:

– А всё просто, Лия Вигар. Выпейте с уважаемым главой лунной вампирской ложи, и можете дальше спокойно обследовать свои владения.

Эмил укоризненно протянул:

– Так ты приветствуешь Хранителя, Саннгрид?

Саннгрид?

Лия рывком обернулась – и взгляд девушки в кожаной куртке пригвоздил её к месту. В нём была ненависть. Неистовая звериная ненависть.

– А я должна была сложить оду? – она уселась рядом с Лией, раскинула руки по спинке дивана. – О, я смотрю, принарядились, Хранительница. Приятно прийти на готовенькое, правда?

У крепкой, плечистой Саннгрид был неожиданно тонкий девчачий голосок с красочной театральной палитрой интонаций. Зрители, они же члены вампирской ложи, замолкли, с интересом наблюдая за представлением.

К поясу бывшей Хранительницы был пристёгнут меч, на куртке блестели армейского вида нашивки. Светлые волосы собраны в толстую, с кулак, косу, между бровей глубокая морщина; Саннгрид показалась бы красивой, если бы не демоническая гримаса.

Лия осторожно начала:

– Рада познакомиться. Уверяю, я не стремилась занять ваше место, я никогда…

– Оставьте, Лия, – Эмил махнул рукой. – Саннгрид всё прекрасно понимает. Я давно остерегал её, что Огненным стражам вряд ли придётся по нраву её политика, пусть даже мы, вампиры, ничего против не имели. И о коротком сроке было предупреждение – разве не так?

– И что? – голос Саннгрид взлетел. – Это не Огненные стражи решают, когда этим выскочкам тонуть в море и прыгать со скал – признавайся, сама прыгнула, да?

– Субординация, Саннгрид.

– Я не сумасшедшая! Как ты смеешь! Я дала вашей ложе столько прав, что вы горя не знаете! Считаете, эта крошка одобрит то, что вы здесь плетёте? Сейчас Мора нашепчет ей на ушко, а потом они возьмут и всех вас с Луны метлой поганой! Ты же можешь ей отказать, я буду вести с вами дела вместо неё!

Вампир выслушал всё это невозмутимо:

– Прости, Саннгрид. Увы. Ты знаешь правила.

– Что-то подзабыла, – тон сменился на вкрадчивый, угрожающий. Ладонь Саннгрид скользнула к рукояти меча. – Напомнишь?

– Пожалуйста. Во-первых, ты должна была оставить оружие внизу… – лязг металла, клинок обнажился на полпальца. Глаза сверлили Лию насквозь. – Во-вторых, тебе…

Занесённую руку с мечом удержала другая рука, мёртвой хваткой сжавшая запястье. Лицо Саннгрид перекосилось от боли; она обмякла. Меч с грохотом упал на каменный пол.

Спаситель не был вампиром, но Лия знала его – Калин, волшебник, чей тёмный плащ позволил ему слиться с толпой.

– К Хранителям принято проявлять почтение, Саннгрид, как бы мы к ним ни относились, – тихо произнёс он, наклоняясь к её уху. – Иначе тебе не место на Луне. Но если ты не в состоянии справиться со своими чувствами – я отведу туда, где помогут.

– Я не сумасшедшая, – прошипела Саннгрид, вырываясь.

– Разве я такое говорил? Я просто предлагаю на время отдохнуть от Луны.

– Не хочу!

– Зря. Но ты в любом случае здесь не останешься. Идём, не будем нарушать покой главы ложи.

Не бросив ни единого взгляда на Лию, Калин поднял меч и повёл Саннгрид к ступенькам. Та не сопротивлялась.

Эмил помолчал и, когда зал вновь наполнился разговорами, скользко улыбнулся:

– Ну что, Лия? Вы с нами?

– С вами, – обречённо кивнула она.

Жестом Эмил позвал её последовать за ним к бару. Там уже стояли два винных бокала – явно не с «Кровавой Мэри». Лия поймала отражение в зеркале за баром. Она, бледная и какая-то полупрозрачная, и Эмил, чёрной тенью нависший над ней.

Вампир выжидающе смотрел на Лию. Она занесла руку – и поняла, что не в силах даже прикоснуться к ножке.

Не буду.

Надо. Будет хуже.

Ничего не может быть хуже.

Давай! Залпом!

Ни за что!

Ноздрей достиг солёный запах. Стекло расплывалось, растекалось по стойке. Поверх краёв за ней неотрывно следили глаза бармена – такие же чёрные прорези, как у Эмила.

Один бокал. И всё кончится. И больше никогда в жизни.

Кошка внутри завозилась, заурчала – запах привлёк её. Чудовище. Зачем ты вообще живёшь, лучше бы ты…

Солоноватый привкус на губах. Оторопело Лия таращилась вглубь пустого бокала с бурыми каплями на стенках.

Зал закружился, темнота захлестнула его до краёв; эхом в ушах отдался звон разбитого стекла. Лия врезалась в перила, едва не покатилась кувырком по лестнице, вылетела на улицу – и задышала, перегнувшись через решётку канала.

Мокрый ветер бросился в лицо. Запах воды привёл в чувство быстрее нашатыря. Казалось, вывернет – но обошлось. С глаз медленно сходила пелена.

Если ты ещё раз, прошипела она кошке. Не смей высовываться, поняла? Вытравлю. Не сумею – попрошу волшебников!

Та молчала.

Позади прозвучали мягкие шаги. Рядом с Лией встал тот мальчишка, что принёс ей записку от Эмила. Теперь ясно, почему он не говорил – не хотел показывать клыков, которые ещё можно было скрыть.