Неведомые земли. Том 1

В большинстве скифские и греческие купцы, очевидно, не проникали дальше западного склона Уральских гор, ибо уже в область аргиппеев они вынуждены были брать с собой 7 переводчиков.[43] Ведь и в настоящее время центр торговли сибирскими товарами находится к западу от Уральских гор — в Перми и Горьком. Так же, видимо, обстояло дело и в древности, ибо из-за трудности передвижения в горах переход через Урал отнюдь не привлекал чужеземных купцов.[44] Но Аристей отважно проник дальше на восток, и, очевидно, продолжительное время гостил у исседонов. У них он получил сведения о расположенных еще дальше на восток странах, где добывалось золото. Эти сведения не лишены известной легендарности, но именно поэтому позволяют доказать правильность гипотезы Неймана — Германа об исседонах.

Именно странный, вначале совершенно непонятный рассказ о «стерегущих золото грифах», живших якобы в соседстве с исседонами и отделенных от последних только аримаспами, позволяет относительно надежно установить место обитания этих народностей. Бек указывает,[45] что в погребениях некогда весьма деятельной, бесследно исчезнувшей народности «чудь», в большом количестве встречающихся на территории от Волги до Амура и относящихся к периоду до 150 г. до н.э., очень часто встречаются изображения [99] легендарных грифов. Занимавшиеся добычей полезных ископаемых чудские племена, в основном населявшие юг Сибири, вели через посредников, а местами даже непосредственно торговлю с понтийскими греками, как настойчиво подчеркивает Бек. Особенно это относится к «богатым рудами областям между Иртышом и Енисеем, в частности у верхнего Енисея». Именно «чудесное изображение грифа неоднократно находили в могилах чуди». Так обнаруживается связь между символом грифа и добычей золота чудью. И если Бек «стерегущих золото грифов» Геродота помещает преимущественно в область «богатейшего рудного месторождения древнего мира» — Алтай, где еще Гумбольдт склонен был их искать и где находились «древнейшие разработки металлов», то остается лишь с этим согласиться.[46] Беккерс также признает,[47] что легенда о стерегущих золото грифах, по-видимому, содержит ясное указание на район Алтая. Жадных на золото аримаспов, мнимая одноглазость которых для географического исследования значения не имеет. Бек помещает у Енисея, что довольно убедительно. В таком случае кочующие исседоны населяли бассейны Оби и Иртыша и доходили до долины реки Исеть, где у современного Свердловска находился важнейший перевал через Уральский хребет, открывающий путь к рекам, текущим в Черное море.

Довод, хотя и слабый, в пользу такого толкования содержится, возможно, в некоторых стихах Эсхила, написанных около 475 г. до н.э., то есть еще до Геродота. Совершенно очевидно, что Эсхил тоже почерпнул свои сведения из поэмы «Аримаспея». Согласно стихам Эсхила, аримаспы жили у золотоносной реки, у потока Плутона [бог богатства]. Это прекрасно подошло бы к Енисею, на берегах которого еще по сей день намывают много золота.[48]

Итак, у нас теперь есть прочная географическая основа, которую можно [100] подвести под сообщения Геродота об эпосе «Аримаспея». Неизвестный автор, которому приписывается имя Аристея, видимо, сумел перебраться через Урал и проникнуть в Западную Сибирь. Стимулом для такого путешествия послужило, вероятно, стремление найти месторождение золота, которое, как предполагалось, было расположено на крайнем северо-востоке. В рассказе Аристея золото играет настолько большую роль, что такой вывод можно считать оправданным. Страну золота Аристею найти не удалось, и он вынужден был довольствоваться тем, что пожелали сообщить ему исседоны, игравшие роль торговых посредников. Как всегда, в этих сообщениях дело не обошлось без причудливых преувеличений и изобилующих ужасами вымыслов. «Стерегущие золото грифы» живо напоминают охраняющих ладан «крылатых змей», о которых Геродот сообщает в другом месте.[49]

Весьма вероятно, что наряду с золотом, бесспорно игравшим главную роль в торговле, на описанном Геродотом пути сообщения с Уралом имелся и другой товар — лечебный ревень, в древности, во всяком случае в более поздние столетия, поступавший в Грецию по той же торговой дороге. Гален[50] считал, что прибывавший с Понта ревень (Rheum raponticum) с медицинской точки зрения был самым лучшим. Его родиной были преимущественно Урал, Сибирь и Алтай. Аммиан Марцеллин[51] сообщает, что ревень якобы растет в районах по течению Волги, но в этом он ошибался. Волга служила только главным путем, по которому привозили это пользовавшееся большим спросом растение. В более поздние времена эту реку называли Ра,[52] и по ней лечебная трава получила свое название Rha bаrbarum.