Неведомые земли. Том 4

Главным соледобывающим районом в пустыне был во времена Мальфанте прославленный еще Ибн-Баттутой район Тагхаза, длиной 8 миль, шириной 3 мили[429]. Оттуда и в настоящее время вывозят ежегодно столько соли, сколько могут поднять 20 тыс. верблюдов. Теперь одна глыба соли, весящая 15 кг, оплачивается 20–40 тыс. раковин каури[430].

Весьма вероятно, что именно известие о торговле золотом в оазисе Туат и было причиной путешествия Мальфанте. Ла-Ронсьер высказал по этому поводу следующее предположение: «Ему поручили разузнать о золотоносных странах Судана, откуда золотой песок через Туат завозили в Европу. Поэтому Мальфанте и занимался расспросами населения оазиса»[431].

Ла-Роньсер, который первым извлек на свет хранящуюся в парижской Национальной библиотеке рукопись Мальфанте[432], остроумно связывает его засвидетельствованное документами путешествие с попытками республики Генуи ввести в 1447 г. золотой стандарт, чтобы укрепить свою валюту. Эдикт от 21 июня 1447 г. обязывал, например, крестьян производить платежи в золоте. Поэтому весьма вероятно, что именно банкирский дом Чентурионе, в основном участвовавший в этой валютной политике, организовал и финансировал путешествие Мальфанте, ибо он был заинтересован в получении более точных сведений о легендарной золотоносной реке Палол, протекающей в глубине Африки[433]. Доказать это предположение Ла-Ронсьера нельзя, но оно очень правдоподобно. Гораздо вероятнее, что Мальфанте был генуэзцем, а не французом. Ведь Генуэзская республика вряд ли дала бы столь деликатное поручение чужеземцу. Если это предположение верно, то посещение Мальфанте оазиса Туат еще один прекрасный пример, подтверждающий правильность утверждения Кречмера, писавшего, что «демоническая сила золота не раз оказывала благотворное влияние на географические открытия, ибо часто бывала движущей пружиной крупных предприятий»[434].

В XV в. проникновение Мальфанте в оазис Туат было для христианина отважным предприятием. Мы не знаем о Мальфанте абсолютно ничего, кроме того, что сообщается в его письме[435]. Вероятно, он благополучно вернулся на родину; но никаких доказательств этого у нас нет. О его дальнейшей судьбе нам тоже ничего неизвестно. Мы должны рассматривать Мальфанте как зачинателя европейской торговли в глубинных областях Африки, но, возможно, он был не единственным ее инициатором[436]. Во всяком случае, через 23 года состоялась засвидетельствованная документами торговая поездка флорентийца Деи в Тимбукту (см. гл. 186).

Глава 177. Мнимое открытие Америки португальцами и проблема «золотых» и «серебряных» островов (1447 г.)

В том же 1447 г. произошло еще одно событие: португальский корабль прошел через Гибралтарский пролив и, попав в сильный шторм, был вынужден зайти на запад дальше, чем хотелось экипажу. Наконец прибыли они к острову… Боцман этого корабля привез с собой некоторое количество песка и получил за него от одного золотых дел мастера в Лиссабоне много золота[437].

_____________________

Среди огромного количества фантастических гипотез, пытающихся на основании старых совсем незначительных или искаженных морских легенд доказать «доколумбово» открытие Америки, имеет хождение и нелепое толкование приведенной выше истории, рассказанной Овьедо и Галвану. Сам Галвану еще в 1563 г. пытался истолковать ее как открытие Америки португальцами. При трезвом размышлении кажется совсем непонятным, как из этого эпизода можно сделать вывод о достижении Америки. Но подобно тому как чудо является любимым детищем веры, так и для жаждущих сенсации людей фантастическое и вольное толкование какого-либо сообщения, дошедшего до нас с пробелами, кажется гораздо более вероятным и достоверным, чем скрупулезный скептический анализ. Сообщение, что некий португальский боцман якобы привез с собой золотой песок, рассматривается как «доказательство» достижения им Америки, поскольку на островах Атлантики золота нет. Между тем подлинный или мнимый привоз золота часто фигурирует в историях об открытиях в Атлантическом океане. Это излюбленный прием авантюристов, старавшихся привлечь к себе интерес (см. т. II, гл. 105).

«Золотые» и «серебряные» острова давали пищу для фантазии еще в древности. Живший около 20 г. н. э. Помпоний Мела рассказывал, будто в Восточном море, близ устья Ганга, лежит серебряный остров Аргир[438]. Позже Плиний упоминал о «золотом» острове Хризе и «серебряном» острове Аргире в Индийском море[439], а более поздний римский писатель Солин, который много заимствовал у Плиния, повторил этот рассказ[440].