Неведомые земли. Том 4

Первая разведывательная экспедиция 1416 г., руководить которой 22-летний принц поручил Гонсалу Велью, оказалась к тому же безрезультатной. Эту полную неудачу великого принца можно было бы обойти молчанием, если бы она не была его первым предприятием. Не успела экспедиция пройти незначительное расстояние за пределами уже известного берега Африки на широте Канарских островов, как повернула назад в Португалию, не добившись ни малейшего успеха и не сделав никаких географических открытий. Диогу Гомиш, правда, указывает на чисто научный характер этой первой экспедиции, задача которой была выяснить причину часто наблюдающегося сильного прилива на южном берегу. Однако, несомненно, что при этом преследовались и экономические цели. Гомиш сообщает, будто при этом плавании удалось достигнуть тех местностей, куда ездили карфагенские купцы, о немой торговле которых золотом рассказывает Геродот (см. т. III, гл. 146). Отсюда можно заключить, что экспедиция искала «Золотую реку» и достигла примерно устья Уэд-Дра. Автор не может согласиться с тем, будто во время первой пробной экспедиции ставилась цель обогнуть мыс Бохадор, как это полагает Юсуф Камаль[22] (см. гл. 166), и исследовать страны к югу от него. Если не расценивать эту экспедицию как первое учебное плавание португальских моряков по открытому океану, то мы вообще не поймем, зачем она была организована. Экспедиция была не чем иным, как пробной работой Генриха!

Чтобы получить правильное представление о первой и некоторых последующих экспедициях, организованных принцем, мы должны, разумеется, точнее ознакомиться с теми соображениями, которыми он руководствовался.

В многочисленных трудах, посвященных этому принцу и его деятельности[23], эти соображения иногда рассматривались, но освещались не совсем правильно. Некоторые исследователи изображали дело таким образом, будто принц с самого начала ставил перед собой цель отыскать морской путь в Индию, обогнув южную оконечность Африки. Так, Шульце говорит о «гениальном плане Генриха Мореплавателя следовать вдоль побережья Африки на юг, пока не будет достигнута оконечность этого континента»[24].

После счастливого открытия португальцами в 1498 г. морского пути в Индию такое представление систематически распространялось и внушалось всему миру. Португальская историография еще в дни короля Мануэла Великого (1495–1521)[25] придерживалась подобного толкования. Так, например, в одном источнике, а именно в королевской дарственной грамоте от 10 января 1502 г., данной Васко да Гаме, мы читаем: «Инфант дон Энрики, мой дядя, начал в 1433 г. с открытия страны Гвинеи с намерением и желанием, следуя от берега названной страны Гвинеи, открыть и отыскать Индию»[26].

Впоследствии португальцы всегда стойко придерживались этой версии[27]. Все остальные европейские историографы тоже находились под их влиянием. Даже такой осторожный и тщательно взвешивающий свои суждения исследователь, как Зупаи, пишет следующее в своем труде об открытиях XV в.: «Было хорошо известно, какие сокровища таит в себе индийский мир — Марко Поло дал обольстительную картину богатства и внушительной государственной организации Китая, и все живее становилось желание вступить в непосредственное соприкосновение со всем этим великолепием, к тому же еще преувеличенным фантазией. После того как попытка прорваться через магометанские преграды провалилась, оставалось только одно средство — обойти их. Это можно было сделать только при условии, кто искусство океанского судоходства будет освоено и в водах, остающихся вне зоны муссонов. Так возникла в Европе мысль о колониях»[28].

Такое представление об исторической связи событий в корне неправильно!

Вот как обстояло дело в действительности! В течение всего 45-летнего периода исследовательских экспедиций принца Генриха и еще много времени спустя мысль о достижении Индии морским путчем ни разу не возникала! Самой заветной целью, которая, однако, также впервые начала вырисовываться только после 1450 г. (см. гл. 179), было достижение «Африканской Индии», то есть Эфиопии, морским путем, обогнув Южную Африку.

Еще Петель высказал следующее осторожное суждение: «Весьма сомнительно, чтобы инфант еще в начале открытий думал о поисках морского пути в Индию»[29].

В наше время сомневаться в этом не приходится; мы можем решительно отвергнуть какую бы то ни было вероятность зарождения подобных мыслей у Генриха. Видимо, они были чужды ему до самой смерти (1460 г.). «Гениальный план Генриха Мореплавателя» — легенда.