Неведомый

Здесь и впрямь жили поклонники старых богов. Язычники, гонимая отовсюду погань. Тит видел знаки, выдолбленные на придорожных валунах. Среди мертвецов были дети – и они удивленно глядели перед смертью на своего убийцу. Псы. Какая глупость.

– Я не думаю, что тут виноваты духи.

Яграт оторвался от созерцания мертвецов и повернулся к Титу. На бледном тощем лице промелькнуло удивление.

– В самом деле? Ну да. Кому, как не тебе, должно быть известно многое о ритуалах старых богов. Может, у лорда имеются еще и способности провидца? И лорд скажет нам, кто именно сделал такое с простыми смертными.

Тит хмыкнул. Он не заезжал в Горлянку, нет, но прежде, с Норволом, часто посещал другие деревни – маленькие уютные уголки, таящиеся в Митриме. Делянки, поселения лесовиков. Одинокие хижины, россыпи домов – всех их объединяла любовь к жизни. Между избами сновали люди в ярких одеждах – и девушки, и парни с длинными волосами, смелые духом и нравом. В последние годы под короной Абнера деревни пришли в запустение. Жизнь в них угасала. Боги, которых больше не жаловали на родной земле, мстили людям и отбирали у них каждый второй урожай.

Все это время Титу было все равно. Его мало заботила даже своя жизнь, не говоря уже о тех, кого он и вовсе не знал. И знать не хотел. Ни Джерди Той, ни кто-либо другой не изъявляли желания посещать глушь Шегеша. Города превратились в обители шлюх, пьяниц, воров и торговцев дурманом. А мелкие селения – в скопище нищих, больных и полуголодных людей. Тит был слеп.

И теперь, когда он наконец прозрел, все, что удалось застать – обугленные бревна и тела, порубленные на части. И копоть, горечью оседающую на языке.

Глаза яграта продолжали вопросительно смотреть на Тита, и тот, не сдержавшись, улыбнулся.

– Охотно скажу. Это сделали люди.

Будь у яграта брови, они поползли бы вверх, а так только кожа сморщилась на усыпанном старческими пятнами лбу.

– Разве живые способны на такие зверства?

Тит совершенно не к месту хохотнул, притянув к себе взгляды своих гвардейцев. Виг замер, удивленно глядя на него и впервые не решившись поддержать неуместную шутку.

– Только люди и способны.

Глава 10 Королевская доблесть

ысь плыла по раскаленному воздуху и казалась Абнеру уродливой, как никогда прежде. Он ненавидел королевский символ с детства. Отец имел привычку совать под нос здоровенную печатку, надетую на раздутый палец, и заставлять смотреть на раззявленную пасть: «Гляди внимательнее, оболтус, и запоминай! Гордись своим знаком отличия!» Абнера передернуло. Ему показалось, будто он снова увидел одутловатое, багровое от гнева лицо Стеврона. Услышал тяжелое, с одышкой дыхание, почуял смрадный запах забродившего вина. Сестре доставалось меньше. От Инге не требовалось быть достойной – ее Стеврон препоручал нянькам, чтобы не отвлекаться от истязаний сына Однажды Абнера стошнило от запаха браги, которым пропитался отец, и рвота испортила роскошно вышитый халат. За это он провел ночь в холодном коридоре.

Впрочем, таких ночей было очень, очень много.

Но здесь, под слепящим солнцем, вспомнить холод было трудно. Доспехи тянули Абнера к земле, он потел, задыхался и злился. Только на самого себя или на других, пока понять не мог. Корона больно впивалась в лоб – для поездки по городу Абнер выбрал самую простую, и, как назло, она же оказалась самой тяжелой. Спина чесалась, голова гудела от настоя, а едва втиснутая в стремя левая нога вопила от боли. Мир, запертый в кирпичные стены Ройга, расплывался перед Абнером. Луций рассыпался в заверениях, что отвратительное пойло поможет его величеству. Но предупредил о возможных последствиях.

Говорил лекарь при этом тихо, словно боялся выдать какой-то страшный секрет. Однако каждый, кто имел глаза не на заднице, мог понять: что-то с королем не то.

– Как будто может быть хуже уже случившегося, – усмехнулся Абнер, а про себя добавил: «Вздернуть бы тебя вместе с изменниками, тацианская змея». Возможно, так бы он и поступил, если бы Брунна не готовилась разродиться.

Иногда Абнеру казалось, что его проклятие – быть окруженным лжецами, льстецами и обманщиками.

Ветер подул сильнее и принес с собой сладковатый запах разложившейся плоти.

Абнер и гвардия как раз подъезжали к храму Слепого бога – самому большому в Мегрии. Он нашел себе место в тени крепости и с годами разросся, захватив несколько городских кварталов. Люди, на удивление Абнеру, легко приняли чужую веру. Может, их подстегнули щедро раздаваемые деньги. Но, скорее всего, дело было в страхе. Стать вероотступником не хотелось никому, поэтому Праотец и Праматерь утратили спрос при новом короле.