Never Let You Down (СИ)

Через какое-то время Барнс схватился за рану. Девушка тут же вспомнила уроки тёти Нат и дотащила мужчину в комнату её отца. Баки, кажется, она понравилась и показалась знакомой. Стены были завешаны фотографиями и рисунками, на некоторых были изображены пейзажи, на некоторых Элис. У стены стоял муляж его щита, висели поводки для собаки и старая, видно, маленькая ему куртка. Широкое окно было закрыто оранжевыми жалюзями, прикроватные тумбы и шкаф были очень старомодными. Если бы Баки помнил всё до единой детали, он бы без сомнений сказал, что он дома, что где-то на кухне или на балконе корпит над эскизами Стив, а во дворе играют дети, громко крича и разбираясь, кто водит следующим.

— У вас рана открылась. — сказала Элис, стягивая с мужчины верхнюю одежду.

— Так зашей, — разглядывая свои руки, пробасил Лафейсон, — Меня же зашила.

Девушка обернулась и шикнула на Локи, бросила на него злобный взгляд и опять взглянула на Барнса, но уже более добрыми и спокойными глазами. Джеймс взглянул на блокнот на прикроватной тумбочке, а точнее, на монохромную фотографию. Он потянулся к ней рукой, и поднеся к лицу, смог лучше разглядеть. На фото был изображен сержант. Симпатичный, немного наглый, но глубоко в душе заботливый и мечтающий о мире. Элис начала обрабатывать Барнсу раны, приходя в негодование от количества рубцов и шрамов на его торсе. Что за изверги сидят в ГИДРе? Через что он прошел?

— Элис, — просипел мужчина, крутя в руках фотографию, — Это я?

Девушка вопросительно хмыкнула, а после взглянула на фото в руках Баки.

— А, это… Я как-то делала о вас школьный проект…

— Я не лучший выбор. — тяжело бросил Джеймс, и противопоставить ему точно было нечего. Хотелось, но не сейчас. Не тогда, когда он пару дней назад чуть не убил Стива Роджерса, и не тогда, когда воспоминания о прошлом вместе с осознанием настоящего, давило на него сильнее чем когда-либо.

Роджерс-младшая тяжело вздохнула, взглянув на огромную, воспалившуюся рану под ребрами. Капля йода коснулась края раны, и Барнс застонал от боли. Кое-как, не понимая, что нашло на терпевшего до этого Баки, но Элис закончила свою операцию в полевых условиях. Тишину в квартире прорвал звонок её телефона. Через всю квартиру, Элис добралась к телефону, надеясь, что ей звонит отец — она бы непременно рассказала ему, что с Баки всё хорошо, он отлеживается у него дома, и если он приедет — сможет как-то ему помочь, увидеться, хотя, быть может, Стив будет не слишком этому рад. Но… На экране телефон предательски светилось «Питер П.», Элис закатила глаза и взяла трубку.

— Элис, где ты?

— Я дома, Пит… И не ждите меня завтра, у меня… Конфуз…

— Почему ты не спишь в четыре утра?

— Тот же вопрос к тебе, Питер. Иди спать.

Из комнаты слышались постанывания Барнса. Роджерс-младшая тяжело взглянула в сторону комнаты, поджала губы и взглянула в окно. Сразу после этого послышалось скуление собаки — Локи споткнулся о Бакса и вскрикнул что-то на асгардском.

— Ты там что, порнушку смотришь?

Элис тяжело вздохнула, понимая, что ничего более неуместного и странного в её жизни больше не случится.

— Завались, Питер. Иди спать.

И она сбросила трубку, раздраженная, отпихнула Локи от себя и зашла в комнату к Джеймсу, захлопнув дверь. Девушка тихо дала ему чистую одежду и уложила спать. На удивление, Барнс, утомленный болью, быстро уснул в кровати Стива. Элис вышла из комнаты намного более спокойной, чем вошла в неё, и пошаркав тапочками по коридору, зашла в свою комнату. Локи стоял и смотрел в окно, сложив руки на груди. Он повернулся к ней лицом, и взглянул сверху вниз, осуждающим взглядом.

— Только посмей на меня злиться, — шепчет Элис, — Я не могла ему не помочь. Он дорог моему отцу.

Локи чуть смягчил взгляд и ударил себя по лбу ладонью.

— Элис, твоя жертвенность до добра не доведет. Рано или поздно тебе просто бросят камень в спину и всё, крышка. Будешь тогда довольна? — он звучал словно учитель начальных классов, что не могло не вызвать у Элис улыбку. Она уже сто раз ему говорила, и ещё сто раз скажет, что всё будет в порядке, что она сможет за себя постоять и что нет в её беспокойстве о дорогих ей в той или иной мере людях ничего неправильного и опасного.

Роджерс-младшая бы перебила его, сказала, что беспокоиться ему не о чем, но… Как же она, черт возьми, ценила эту заботу. Видела в ней что-то теплое, что-то такое, что заставляет её чувствовать себя дома, в уюте и понимании. Девушка помотала головой, заметив, что Локи всё ещё продолжает читать ей нотации, беспокоиться, хотя явных поводов для волнения у него не было.

— Локи, ты параноик.

— Я параноик? Да он сейчас подушкой тебя задушит, Элис. Я не уйду, нет, нет-нет-нет-нет, — пробубнил Лафейсон, устраиваясь на её кровати поудобнее.

— Не задушит, он… Слишком устал и безобиден без этих ГИДРовских штучек… Можешь идти домой, принц.

— Не хочу. — обнимая подушку, промурлыкал бог.