Never Let You Down (СИ)

Локи встал с кровати, получше укрыв Элис и поправив её волосы, потянулся, и едва слышимо направился в соседнюю комнату, на выходе наступив на кота. Элис лишь недовольно вздохнула, забрав бедное животное себе под бок и вытолкав Локи из комнаты. И такое поведение было вполне понятно — Элис завтра наведываться домой и делать всё, что она пропустила и не сделала за последние полгода. Она хочет выглядеть отлично, не выдавать хоть малейшей усталости, чтобы не быть в очередной раз быть высмеянной из-за своего состояния. Хотя, если начать вдумываться, ей можно было позавидовать — у неё любимый муж, дорогая дочь, пушистый кот, целый дворец и Асгард в распоряжении. Чем не мечта? Да, не всё гладко. Всё как у людей. Но этому, кажется, можно порадоваться.

С трудом, набравшись растерянной по пути в комнату смелости, после очередного жалобного «мам», Локи открывает дверь. Фриде плохо спится — он только недавно начала жить в своей комнате, которая казалась ей пустой, душной, чужой и страшной. К такому быстро не привыкнешь.

На кровати лежит и ежится маленький белобрысый комочек — точная копия матери-мидгардки, но с одной отличительной особенностью от отца, которой, надо признать, лучше бы не было. Локи сразу же понял, что она испугалась, когда поняла, что начала принимать свой прежний облик. Это бы и его испугало, не знай о причинах такой особенности у себя. Лафейсон был встревожен не меньше, чем его дочь, но чтобы не ввергать маленькую Фриду в ещё большую панику, он принял непринужденный, заспанный вид только что подорвавшегося к любимой дочке отца. Наконец-то его искусство обманывать пригодилось ему для благой цели.

— Что случилось, доченька? — ласково. Неожиданно для самого себя, спрашивает Локи аккуратно подходя к постели Фриды. Он видит, что она с ужасом в глазах смотрит в пустоту, и поэтому легонько гладит её по голове, чтобы успокоить, — Что такое?

— Я не могу уснуть…

Он тяжело вздыхает, понимая, что проблемы у него и у его дочери одинаковые и они большие. Фрида, в принципе не из пугливых, всё равно имела свойство подрываться от каждой ударившей по окну ветке. Локи присел на кровать и прижал дрожащую малышку к себе, на что она лишь пробубнила что-то и пригрелась. Но не может же он всю ночь лежать с ней в одной кровати и следить за тем, чтобы принцесса не просыпалась — нужно что-то сделать, и желательно так, чтобы действие этого «чего-то» продлилось до самого утра, не тревожа ни самого Локи, ни Элис, ни малышку Фриду.

— Па-а-ап, — давит из себя она, чем заставляет отцы отстраниться и взглянуть в её большие, круглые, холодные голубые глаза. Точно такие же, как у него. Будто в зеркало смотрит, — Можешь меня убаюкать?

— Конечно, зайчик, — Локи пристроился поближе к дочери, понимая, что спать она согласится только вместе с кем-о из родителей. Раз на эту важнейшую миссия послали именно его, ему и придется работать нянькой, к чему он, в принципе, привык. Более пяти лет нянчиться с её матерью, потом еще пять — с ней.

Фрида устроилась поудобнее, поправила подушку, сильнее зарылась носом в одеяло, обняла папину жилистую и сильную руку, будто зная, что так быстрее уснет и будет чувствовать себя в безопасности, и заинтересованными глазами взглянула на него. Локи спокойно, с несвойственной для себя нежностью, поправлял её одеяло и волосы, которые так и падали на глаза, выправляясь из тугой косы. Она слишком сильно ворочалась, пока пыталась уснуть, от этого и выглядит, как измученный котенок.

— Расскажи сказку.

Этого Локи боялся, наверное, больше всего на свете. Рассказчик из него просто отвратительный. Мидгардских сказок он знать не знает, и Элис тоже помочь ничем не может. О чем ей рассказать? О путешествии в Царство Тьмы? О попытке захватить Нью-Йорк? О рагнареке? У Локи Лафейсона, безусловно, очень насыщенная событиями жизнь. Он, бесспорно, многое пережил, об этом люди слагали мифы задолго до его первого визита на землю. У него есть много выдуманных историй, что восхваляют его, как бога, но, раз слушая их, Фрида ни разу не засыпала, значит, что как отец он ноль без палочки и без дырочки, и какая теперь разница, какой он там бог или насколько харизматичный мужчина?

Запрокинув голову, он начинал вспоминать какие-то байки, которые рассказывал ему Тор. Ничего вменяемого, что можно было бы рассказать ребенку, ему в голову не пришло — только истории о битвах и пьянках. И о бурных ночах с Валькирией и Джейн. В голову начали приходить воспоминания о тех сказках и легендах, что рассказывали ему в детстве Один и Фригга. Эти сказки были теплыми, такими ласковыми и родными, и то, что отличало их от всего остального, что он прочел — у них был счастливый конец. Хотя… Откуда ему знать, если засыпал он где-то на середине и никогда не дослушивал до конца?

— Какую сказку тебе рассказать? — уже без надежды в голосе спрашивает Лафейсон, поглаживая на удивление бодрую дочь по голове.

— Придумай сам.