Неверные

Безупречная в манере общения и холодная в плане эмоций. Она никогда меня не любила, и увы никогда не будет любить. Да и за что? Она не испытывала особых эмоций с остальными детьми, чем я лучше остальных? Самое печальное, она меня не знала и не собиралась знать.

И смотря на мать, я поняла, Алекс прав. Я не нужна ей была и теперь особо не пригодилась.

Младший брат Максим, насколько я поняла, не собирался общаться с матерью, он учился за границей и тех пор не возвращался домой. Хотелось спросить о нем Нику, но я постеснялась раскрывать все карты.

Амнезия. Это штука сложная.

Занятно, у нас нет общих интересов, тем для разговора, но Ника трещит как заведенная. Охотно обо всем, кроме меня или отца.

Последний тоже не распространяется на счет нее. "Было и было", – буркнул папаша в ответ на мои расспросы. Семейка… правду говорят, что иногда зов крови не так уж и важен, а в нашем случае еще и не нужен.

Я, не испытывая никаких чувств к ней, усиленно улыбалась, так что вскоре у меня заболела челюсть.

Выпив ни одну чашку чая, я поторопилась домой.

Оставила кучу сообщений в ватсапе Алексу. А он не ответил. Ни на одно…

Обиделся как маленький. Разве это правильно? Правильно наказывать меня таким образом? Я верю, наивно верю, как последняя идиотка, все может изменится, мы можем быть вместе.

Жизнь странная штука.

Дом опустел. Я слонялась без дела, хотя Женя и дал четкие указания. Чувствовала себя как никогда лишней и одинокой…

Глава 107. Сахар на твоих губах

Алекс

В машине дети громко пели песни на разный лад. Чем дальше дом, тем Варя расцветала на глазах. Я давно не видел ее такой веселой и раскрепощенной. Мы оба не пытались пересечь границу, к которой не готовы вместе. Тот поцелуй в ее комнате почти ничего не значил, хотя и пробил довольно большую брешь в обороне с двух сторон. Чем дальше от дома мы уезжали, тем больше становились похожими сами на себя.

Луна— парк понравился детям. Оголтелая толпа наших детей едва не свела с ума четырех взрослых.

Маленькая и очень независимая француженка Вика скоро превратилась в маленькое неуправляемое чудовище. Мы не успевали следить за перемещением детишек.

Нас с Варей отправили на колесо обозрения, пока дети ломали паровозик.

– Не боишься? Там высоко, – поинтересовался я у Вари, зачарованно смотрящей вверх.

– Пфф. Вот еще, – ответила девушка, держа в руках сахарную вату. Она несомненно хороша сегодня, длинные волосы, прядь розовых волос, как дань прежней жизни. Однажды я спросил её зачем она ей. Девушка покраснела и ответила:

– Так я словно супергерой. И детям нравится. Я с ней прежняя. Та 17— ая, не знающая ни потерь, ни боли, окруженная родителями.

Сейчас на ней мое любимая фатиновая юбка и кожаная куртка. Принцесса. Улыбаясь, мы забрались в кабинку, помахав уставшим Андрею и Ире, детям. Вика довольно прокричала: «Папуля, пока!»

Варя уселась напротив меня, скрестив ноги:

– Знаешь, могли бы покататься на американских горках еще раз.

– Боюсь, мой вестибулярный аппарат второй раз этого не выдержит.

– Да в твоем возрасте тебе нужно поберечь себя, – серьезно произнесла Варя. Её глаза искрили смехом, несмотря на тон голоса.

– Все не настолько плохо, смею заверить.

Варя смотрела вниз, сахарная вата медленно таяла и стекала по её руке.

– Вата тает.

Девушка отмахнулась и отщепив кусочек, сунула мне в рот, не успел я и опомниться.

И расхохоталась, смотря на мое удивленное лицо.

Правда, недолго. Потому что теперь и я, отщепив кусочек, бросил в неё и попал в длинные волосы.

– Черт! Я все исправлю, Варя! Она липкая и сладкая, но смывается же.

Варя сощурилась и залепила кусок ваты уже в мои волосы и снова расхохоталась.

Довольно странное у нее чувство юмора.

Да.

Думаю, оно у нас обоих довольно странное. Потому что ваты явно не хватило для нас обоих, раз с рук мы перешли на губы. Губы, покрытые талым сахаром словно снегом, губы, которые явно давно никто не целовал.

Её глаза, широко распахнутые, окруженные густыми ресницами, смотрящие на меня с нестерпимой тоской. Я смотрел в её глаза и тонул в них. Глубже и глубже. И впервые в жизни я хотел утонуть и больше никуда не бежать.

Я дома.

Скорее всего Андрей и хотел что— то сказать, но оставил это при себе, окидывая нас обоих с прищуриной.

Варя необычно веселая, со слипшимися волосами. И я не лучше с дурацкой улыбкой на лице. Запретивший себе думать. Не думать и никоим образом не отдавать себе отчет в поступках. Пусть все идет своим чередом.

– Какие планы на вечер, молодежь? – спросила Ирина, – Отпустить вас куда-нибудь?

– Я думаю, что пора вас отпустить куда-нибудь. А мы вас сменим, – ответил я.

Кажется, Ира даже выдохнула с облегчением.

Поэтому мы остались с детьми, продолжающими громить парк, а они отправились на ужин.

– Я совершенно не против их союза. Только прятаться надо получше, – пробормотала Варя, смотря им вслед.

– Ты знаешь?

– Знаю. И давно.

Я промолчал и робко притянул девушку к себе.

– Варвара, я…

– Заткнись. Иначе все испортишь.

Она обвила меня своими худенькими ручками и вздохнув, прижалась.