Невероятная история индийца, который поехал из Индии в Европу за любовью

Он прервал свою медитацию и отправился зайцем на поезде на север, в Западную Бенгалию. В битком набитом вагоне поезда, который, поскрипывая, вез его к новой жизни, он думал о ректоре, описывавшем поезд как большую змею из железа и стали. Он вспоминал о картинках, возникавших тогда в его голове: о пути в виде улицы из массивного железа и людях, которые сидят верхом на змее-поезде, ползущей сквозь лес. Он посмеялся над своей глупостью. Сколько же всего он понимал неправильно! Его следующей целью была Кала Бхавана, школа искусств в знаменитом месте Сантиникетан, здесь находился университет, основанный национальным поэтом Рабиндранатом Тагором, это он запомнил в школе. Он разместился в общежитии при школе, заплатив всего лишь рупию, это он мог себе позволить. Но мечта посещать здесь курс все же казалась недостижимой. Ежемесячная плата за школу оказалась слишком высокой, и он не осмеливался написать своему отцу, чтобы попросить денег. Зато он получил направление в академию искусств в Кхалликоте, дома, в Ориссе, это была школа для студентов из малообеспеченных семей. Полный новых надежд, он поехал зайцем на поезде на юг и приехал в школу искусств, которая располагалась между высокими горами и большим озером Хилика в старом колониальном доме с мраморным полом и железным забором. Из-за бесплатного обучения эта школа была чрезвычайно популярной. Конкуренция оказалась жесткой. Он стал одним из ста желающих на 33 места, свободных на тот момент. Для отбора участникам требовалось показать их мастерство владения кисточкой, угольным карандашом и карандашом. Они сидели в большом кругу во дворе и рисовали натюрморт. Кувшин, виноград и три манго. Пикей украдкой смотрел на рисунки других и чувствовал свое превосходство. На следующий день, после того, как учитель просмотрел работы, были представлены лучшие. Преподаватели назвали счастливцев. Он был в их числе. Кроме того, всех прошедших отбор включили в рейтинг в соответствии с их мастерством. Пикей шел под номером 1. В художественной школе в Кхалликоте он никому не рассказывал, что он неприкасаемый, и его никто об этом не спрашивал. Студенты и преподаватели были родом из разных частей страны. Они заботились обо всех, как будто не существовало каст и классовых различий. Это было новое сильное ощущение. Будто здесь была другая Индия, которая напоминала о странствующих мусульманских циркачах. Другая жизнь была возможной. Год в Кхалликоте был увенчан многими успехами. Преподаватели считали его талантливым и побудили его в начале года подать на стипендию в художественную школу в Нью-Дели. Он подал заявку, и во время летнего муссона с его грозами и молниями ему пришел ответ в коричневом конверте, который руководитель почты Шридхар неторопливо принес домой Калабати, разрезавшей его и снова передавшей мужу, чтобы он прочитал его.

– Ты получил стипендию, – сказала мать, когда Пикей позвонил домой. Земля начала уходить из-под ног.

– Ты переедешь в столицу, – сказала она и заплакала.

Отец отказался от инженерных планов и поздравил его. Мать плакала и три дня соблюдала пост перед его отъездом в столицу. В ней боролись противоречивые чувства: «Это очень печально, что он отправится так далеко», – думала она, но при этом гордилась им. С гордостью Калабати сообщила соседским женщинам: «Мой сын поедет на автобусе и поезде, а потом полетит на серебряной птице в город, который находится по ту сторону джунглей, по ту сторону гор и по ту сторону всего, что вы до сих пор видели».

Превращение

Позднее лето, подгнившие опавшие фрукты и муссон. Пришло время уезжать в Нью-Дели. Пикей встал на колени и коснулся рукой материнских ног. Она заплакала. Он поднялся, борясь со слезами, обнял ее, запрыгнул на тележку и попросил кучера ехать прочь. Бык встряхнул головой, отогнав мух, и неторопливо зашагал по ухабистой дороге из гальки, таща за собой скрипучую повозку. Пикей задумался о гороскопе и пророчестве астрологов. На следующее утро поезд прибыл в Бхубанесвар, столицу штата Орисса, встретившую его избытком впечатлений. Широкие, совершенно прямые бульвары с дорожными полицейскими в белой форме на перекрестках. Ряды дипломатических автомобилей с мужчинами в хорошо отглаженных белых хлопчатобумажных костюмах на задних сиденьях. Старинные храмы из песчаника, окруженные хорошо ухоженными садами. Базары, на которых текли рекой товары из щедро заполненных магазинчиков, их широко открытые двери выходили прямо на улицу. Восхитительные запахи еды доносились из ресторанов. Коровы трусили между сигналящими велосипедистами и авторикшами на краю дороги. А вечером из храма, высоких стеклянных домов и витрин магазинов лился свет. Такое сверкающее зрелище, такой энергичный мир. Как же тогда будет сиять Нью-Дели?!